Мрачный Взвод. Моровое поветрие. Рита Хоффман

мое слово!

      В свете свечи скудное убранство избы стало заметнее. В углах поселились пауки, лавки посерели от сырости, пол усеивали пятна, похожие на плесень.

      В комнатке, на небрежно сколоченной лежанке Ярина увидела Агриппу – седые волосы были всклокочены, сведенные болезнью руки сжимали тонкое одеяльце. Но взгляд бабки оставался острым, словно нож. Агриппа вся сморщилась, как сушеное яблоко, но глаза были молодыми и ясными.

      – Ну, что же ты?

      Ярина ногой подвинула табуретку к лежанке и уселась. Свечу поставила на пол, подальше от свисающего края одеяла. От бабки пахло застарелым потом и старостью, а еще – смертью.

      – Ишь, какая коза выросла, – со знанием дела отметила Агриппа. – Сколько тебе годков-то уже?

      – Так девятнадцать уже, баб.

      – И все в девках ходишь?

      – А то ж.

      – Приглянулся тебе хоть кто-то? Хотя на кого тут смотреть, видят боги, одни дураки в деревне остались. Дураки и ущербные.

      – Баб! – возмутилась Ярина. – Будет тебе людей-то обижать.

      – Людей… Не помнишь, что ли, как тебя в детстве гоняли?

      – Не держу я зла на них. Дети ведь, да и давно это было. Ты лучше…

      – Дети! – возмутилась Агриппа. – Как они тебя прозвали, а?

      – Баб…

      – Как прозвали? Отвечай!

      – Пугалом, – выдохнула Ярина. – Довольна теперь?

      – А ты все к ним ластишься, как собака побитая. – Агриппа приподнялась на локтях и плюнула на пол.

      – Баб! Ну что ты делаешь?!

      – Всех, кто не похож на них, они готовы на вилы насадить! Помяни мое слово, я…

      Агриппа закашлялась, а Ярина головой покачала и вздохнула.

      Ну да, было, дразнили ее в детстве из-за копны рыжих волос и веснушек, да, задирали – но разве это повод на детей злиться всю жизнь? Позже, правда, умнее соседская ребятня не стала. Девчонки постоянно напоминали, что у Ярины ни бровей, ни ресниц на лице не видать из-за того, что они рыжие; мальчишки гулять не звали, нарекли самой некрасивой в деревне. А ей-то что? Давно это все было, почти все обидчики уже семьи завели, кто-то уехал, а кто-то и вовсе помер.

      – Дура ты, – выдохнула Агриппа. – Прощаешь всех, зла не держишь…

      – А ты? – Ярина разозлилась на бабку. – Из-за твоей злобы тебя одну помирать оставили! Не будь меня, ты бы так и лежала тут, соседи бы ставни заколотили и позабыли о тебе!

      – Я бы позабыть им не дала. – Агриппа вдруг захихикала как девчонка. – От меня так просто не избавиться, внучка.

      Мурашки поползли по спине Ярины от этих слов. Она поежилась, воздух вокруг стал холодным и неприятным, будто в могиле. Половица где-то скрипнула, а за ней другая – Ярина прислушалась.

      – Страшно? – свистящим шепотом спросила Агриппа.

      – Вовсе нет, – дрожащим голосом ответила Ярина.

      – Разбери-ка ты крышу, дочка. Скоро мое время придет.

      – Зачем, баб?

      За спиной