Введение в онтологию: образы мира в европейской философии. Е. Бакеева

рисует его линию жизни, зачастую вопреки его сиюминутным желаниям и страхам.

      Это же непосредственное «схватывание» смысла так или иначе всегда сопровождает использование нами всех понятий, которые мы обсуждали в контексте античной онтологии. Так, упомянутая выше «идеология рекордов», характеризующая наиболее распространенное сегодня понимание категорий тождества и различия, в конечном счете также оказывается невозможной вне интуитивного постижения того смыслового ядра вещи или явления, которое и обеспечивает ее самотождественность при всех изменениях. Все попытки сравнить или различить вещи по одному из признаков (или даже по их совокупности) базируются на понимании этой самотождественности, не поддающемся объективации, полному выражению в языке. Эта невозможность полностью перевести смысл тождества того или иного сущего на уровень объективированного знания в некоторых случаях «выходит на поверхность», обнаруживается отчетливым образом. Достаточно вспомнить, к примеру, попытки отечественных политиков сформулировать новую «национальную идею», регулярно предпринимаемые с момента отказа от коммунистической идеологии и по сей день. Ни одна из этих попыток не выглядит достаточно убедительной, но означает ли это, однако, что исчезла, разрушилась национальная самотождественность? Не оказываемся ли мы здесь в положении героев платоновских диалогов, не способных дать определения красоты, знания или мужества, не отрицая при этом существования всех этих «вещей»?

      В аналогичной ситуации оказываются и представители той или иной науки в те моменты ее развития, когда возникает необходимость пересмотра представлений о ее предмете. Определяя, например, биологию как «науку о живом», химию как «науку о превращениях веществ», социологию как «науку об обществе», мы вынуждены признать, что и «жизнь», и «вещество», и «общество» – понятия, не поддающиеся исчерпывающему определению, и все же каким-то образом «ухватываем» этот неопределенный смысл, сохраняющий единство, самотождественность той или иной научной дисциплины.

      Наконец, наиболее ярким и самоочевидным примером непосредственного «схватывания» смыслового ядра, обеспечивающего самотождественность чего бы то ни было, выступает ощущение человеком цельности и неизменности себя самого – при всех изменениях, происходящих с ним в течение жизни. Сохранение этого ощущения – неустранимое условие существования человека в качестве личности, и любые попытки объективировать себя, связать себя «намертво» какой-то одной стороной своей жизни, с каким-то одним своим свойством или признаком, оборачиваются, как правило, утратой самотождественности.