Младенец Фрей. Кир Булычев

позвала его в номер, но пить не давала, а была деловита, шустро разделась, раскидав изящные вещи по узорчатому паласу, и торопила любовника. Леонид Саввич запутался в брюках, рассердился и вообще хотел одеться и уйти.

      – Возьми себя в руки, птичка, – спохватилась Антонина. – Я ведь жертва эпохи. Все на ходу, обедаем бутербродами, спим в самолетах.

      Она была похожа на нечто русалочье, гладкое и только из воды.

      Она сладко потянулась и закинула за голову полные руки. Груди дрогнули, всколыхнулись, и Леонида Саввича охватила страсть.

      – Я понимаю, – сказал он, – бутерброд на обед…

      На этот раз женщине удалось направить его в должное русло, и, прежде чем завершить акт, Леонид Саввич даже смог раззадорить жадную плоть Антонины Викторовны.

      – Еще! – шептала, кричала, настаивала она, но «еще» не получилось, и Антонина оттолкнула любовника.

      И на этот раз выпить ему она не дала, а сама приняла только сто грамм. Одевалась она ловко, как будто утром на службу.

      – Не боись, – сказала она, – ничего дурного не произойдет. Оскар позаботится.

      – Но мне-то зачем в Мавзолей? – спросил Леонид Саввич. – Я же не научный сотрудник.

      – Но ты сотрудник института.

      – Я не пойду на уголовщину!

      – Ты одевайся, одевайся, – сказала Антонина. – Скоро машина придет.

      – Нет!

      – Значит, так, сдаешь обратно коллекцию, а на работу мы сообщаем, что ты спер ценную марку у несчастной вдовы.

      – Нет!

      – Застегни мне платье. Да не рви ты пуговицы!

      – Вы можете все взять.

      – Мы не можем все взять. Как я могу вернуть Сонечке твою честь и честь семьи? Хорош верный муж…

      У Леонида Саввича голова шла кругом – буквально, а не в переносном смысле. Он взялся за край письменного стола – чуть не свалил телевизор. Антонине пришлось поцеловать его, приласкать, чтобы пришел в себя.

* * *

      Институтский «рафик» остановился перед гостиницей. Там уже был зам по режиму и незнакомый Леониду доктор – оба в белых халатах. Алик передал белый халат Леониду Саввичу. Тому было неловко надевать его в движущемся автомобиле, но шеф по режиму настоял, чтобы тот натянул его прямо сейчас.

      Окошки были затянуты шторками. Леонид Саввич как-то ездил в этом «рафике» по делам, но обычно машину держали именно для проверочных рейдов к Кремлю. Там была аппаратура. В «рафике» было душно, пахло французскими духами Антонины. Леонид страшился, что сейчас в «рафик» заглянет охранник и увидит, что к Ильичу едут самозванцы.

      Машина остановилась возле Спасской башни.

      – Буль-буль-буль, – были слышны голоса снаружи. От открытого водительского окошка, за которым угадывался силуэт милиционера, тянуло жутким холодом. Сонечка знает, что он задержался на работе: сложный заказ, объявлена мобилизация всех сотрудников. Пришлось попросить зама по режиму, которого, как говорит Антонина, купили с потрохами, позвонить и подтвердить, что Малкин мобилизован. Все равно Соня не поверит.

      Ну вот, сейчас откроется дверь и их попросят…

      – Привет, – сказал водитель. Вроде бы водитель институтский,