Тысяча ключей Мерлина. Tom Paine

я поднял с пола деревянную лестницу, лежавшую возле полок с алкоголем, и, уперев ее на одну из полок, полез на самый верх за бутылкой, на которую указала Катя.

      Весь оставшийся вечер и ночь они гоняли меня по бару как муху между оконных рам, заказывали сложные коктейли, даже те, которых не было в меню, уговаривая Топора своим кокетством и вызывающим видом. Вика то и дело спускала лямку лифчика, демонстрируя голое плечо, отчего он не мог им ни в чем отказать.

      Достаточно набравшись, под утро они, наконец-то, ушли из бара в сопровождении охранников Алины, которые сидели весь вечер за столиком рядом, слившись с местными завсегдатаями, и следили, чтобы никто к ним не приставал. Однако их маскировка рассыпалась почти сразу, когда через полчаса их нахождения к ним начали приставать мужики.

      Закрыв бар в шесть утра, мы с девчонками официантками еще полчаса убирали зал, после чего они пошли домой, а я задержался, начав разговор с Топором по поводу аванса. Топор достаточно набрался к утру, но оставался в сознании и все-таки выплатил мне аванс, как и договаривались. Аванс я попросил именно под утро, зная, что, когда он выпьет, он становится добрым.

      Усталый, но в тоже время радостный я вышел из бара и направился в ближайшую работающую аптеку с нетерпением потратить свежеотслюнявленные Топором купюры.

      Купив лекарства для мамы, я довольный прыгнул в метро и удовлетворенным ехал в сторону дома, хотя я прекрасно понимал, что сегодня мне придется еще идти в университет, но меня успокаивало, что мне нужно было не к первой паре, отчего у меня было несколько часов для сна.

      Когда я подошел к дому, я заметил стоявшую возле моего подъезда машину скорой помощи. Что-то в моей груди сжалось, но не так как при виде Алины, а совсем по-другому. Стало тревожно, очень тревожно. Я гнал от себя плохие мысли, но быстро поднимался на свой этаж.

      Поднявшись, я увидел распахнутую дверь своей квартиры. Что-то внутри меня упало, разбившись вдребезги. Я забежал в квартиру и, кинув рюкзак возле двери, увидел, как двое санитаров тащили носилки, на которых была мама, а рядом с носилками шла женщина – врач.

      – Что с ней? – выкрикнул я, срывая голос, глядя на врача.

      В голове моей помутнело, и я отрывками слышал, что женщина говорила, что что-то произошло с сердцем, и ее срочно нужно везти в больницу, иначе она может умереть.

      Врач постоянно поглядывала на часы, держа маму за руку, видимо, измеряя ее пульс. В промежутке между этим она выпалила фразу, которую я четко расслышал:

      – Вы ее родственник?

      – Да, сын, – произнес я, после чего спросил, – я могу поехать с вами? Я не могу оставить ее одну, у нее кроме меня никого нет.

      Врач посмотрела мне в глаза и, выдохнув, сжалившись, произнесла:

      – Поехали…

      Схватив рюкзак, я вышел вслед за врачами и, закрыв дверь, последовал за ними в машину скорой помощи.

      Затащив носилки в машину, один санитар сел к водителю, а второй вместе с врачом сели с обеих сторон от носилок, где лежала мама. Они стали ее подключать к каким-то