Яблоко от яблони. Алексей Злобин

премьеры «Неугомонного духа» оставалось три дня. Я позвонил домой: «Бросай все и приезжай!» – сказала мама.

      Я занял у Мити денег и взял билет на день премьеры. Но кое-что еще хотелось успеть.

      Это был день рождения Венички Ерофеева, я пошел помянуть его в ближайший шалман. Там торчал Премьер и глушил водку. Я присоседился. Некоторое время выпивали молча, не глядя в глаза друг другу. Он не выдержал:

      – Алексей Евгеньевич, зачем вы…

      – Что?

      – Зачем вы со мной выпиваете?

      – А почему бы нам с тобой не выпить?

      – Ведь настучат, – он оглянулся по сторонам.

      Я тоже оглянулся – никого, кроме нас, в шалмане не было.

      – Пусть стучат. Давай еще по одной!

      – Меня в машине Худрук ждет.

      – Пойди скажи, что ты останешься.

      И он пошел и сказал, а я ждал в скверике у театра. Видел, как от служебного входа отъехала машина, как хромающий Премьер остановился под фонарем и махнул мне рукой.

      – Загудим, а? Но прежде я отлить хочу, пойдем.

      И он, схватив меня за руку, потащил через вахту в театр. Вахтер тут же поднял трубку и стал звонить – понятно кому. А радостный Премьер поднялся на третий этаж, подошел к оббитой кожей двери Худрука, расстегнул штаны и стал мочиться, ухмыляясь мигавшему красному индикатору камеры видеонаблюдения.

      Потом мы поехали на рынок за цветами, он собирался навестить Дашу, думал, я не пойду с ним. А я пошел.

      Она открыла, вся в голубеньком, причесанная, улыбка скисла в секунду.

      – Привет, Даша.

      – Привет, Ле… Алексей Евгеньевич…

      – Ну что – будем на пороге стоять?

      Пили водку, пели под гитару. Я ушел. А на следующий день он сдал Дашу Худруку. Видимо, боялся, что я настучу. Или просто, по подлости натуры, хотел поразвлечь приятеля. И Дашу, конечно, погнали из театра. Вечером премьера, банкет. Пили все, я тоже, и после пошел в чей-то дом и снова пил – завтра предстояло уезжать.

      Кто-то из артистов провожал меня под утро. Шел легкий снег, начиналась зима, заканчивалась моя ссылка. Я лег спать в рассветных сумерках и замер.

      Проснулся от стука в дверь. А ведь и не знал, что звонок не работает. Стучат.

      Это была Даша.

      – Ты видел – на окне цветок расцвел, роза белая…

      – Я и не знал, что там цветок, и не поливал никогда. Значит, жизнь налаживается, дом вздохнул.

      Вздохнула и Даша. Она искала какие-то слова, ей было тяжело, хотелось, чтобы кто-то был виноват в ее горе. Я знал, что я соучастник, но мне было покойно и тепло – горячий кофе, утро, рядом женщина, пусть и несчастная.

      – Зачем ты с ним пришел?

      Я молчу. Она же знает, что от ответа ничего не изменится. Смотрю на нее:

      – Даш, а ты – крещеная?

      – Нет.

      – Выйди в кухню, я оденусь.

      В храме косматый поп кропил прихожан. Заканчивалась служба. Я подошел к свечнице:

      – Крестины сколько стоят?

      – Десять рублей.

      – Вот пять, остальное – на Страшном суде.

      В купели плавали кусочки воска с