Тело черное, белое, красное. Наталия Вико

недавно переведенного в эту палату. – А у меня вот тут, с утра трепещет, – тот приложил руку к груди. – Просто мочи терпеть нету, – пожаловался он, сделав серьезное лицо.

      – Чаво смеяться? – возмутилась старушка, строго оглядев других больных, которые, приподнявшись на койках, а некоторые даже подойдя поближе, с трудом сдерживали смех, наблюдая за народной целительницей. – Ето, милок, – повернулась к солдату, – у кого грудные титьки трепещут, то будет во сне греза великая. Так что глазья свои прикрывай и жди грезу.

      Хохот раненых раскатился по палате.

      – А у меня…

      – Нет, сперва мне скажи…

      Поликарповна, краем глаза уже заметив стоявшую в дверях Ирину, засуетилась. – Не-ет, милочки. Последнему скажу – и пойду. Ну, вас к лешему. Греха с вами не оберешься. Где, говоришь, у тебя трепещет? – посмотрела на раненого с забинтованной ногой. – А, ето так означает: «Колено левое потрепещет, – покосилась на Ирину, – кажет страх и переполох».

      Ирина, пряча улыбку, вышла в коридор. Поликарповна, подхватив ведро и швабру, поспешила за ней.

      – Поликарповна! – Ирина сделала строгое лицо. – Я же просила пол в докторской помыть. – Сколько ждать?

      – Ох, бегу, эх, бегу, удержаться не могу! – позвякивая ведром, старушка с невинным видом засеменила по коридору.

      «Вот уж кто, наверное, не то что с солнышком – с каждой птичкой здоровается», —

      улыбнулась Ирина ей вслед.

      – Что там? Опять Поликарповна чего учудила? – добродушно поинтересовался Иван

      Иванович, когда Ирина вернулась в докторскую.

      – Учудила. Скоро вас, Иван Иванович, будет учить, как раненых выхаживать. Вот спросите ее, к примеру, можно ли ампутированный палец заново вырастить? Получите изумительный ответ, уж будьте уверены!

      – Гм-м… – кашлянул доктор. – Поликарповна! – позвал в открытую дверь.

      – Чаво-сь? – тут же заглянула в комнату бойкая старушка, будто ждала.

      – Зайди, – приказал Иван Иванович.

      – Чавой-то? – та зашла в комнату и остановилась посередине, поглядывая то на доктора, то на Ирину, которая отошла к раковине и, отвернув кран, принялась старательно мыть руки, наблюдая за происходящим через отражение в зеркале над раковиной.

      – Гм-м, тут вот какое дело, Поликарповна, – Иван Иванович с озабоченным видом покручивал в руках папиросу. – Мы тут, видишь ли… так сказать… – начал было он, пытаясь сформулировать вопрос.

      – Да не телись ты, милок, чай, не девка я. Надо чего? – Поликарповна хитро взглянула, всем своим видом напоминая озорного подростка, который, войдя в класс, прикидывает – намазать ему клеем стул учителя прямо сейчас или чуть позже.

      – Хотел у тебя, подруга, спросить… – задумчиво продолжил Иван Иванович.

      Ирина плеснула холодной воды себе в лицо, завернула кран и уткнулась лицом в полотенце.

      – Скажи-ка мне,