SOLNЦЕЛЮБ. Шесть повестей для кино. Порфирий Лавров

нетрезвым восторгом парень проговорил:

      – Аллегория смерти!

      И двинулся прямо на Женьку.

      Тогда она покрепче ухватила метлу, прикидывая, с какой стороны будет удобнее огреть парня, если тот надумает приставать. Но парень остановился и снова оценил:

      – Поразительно!

      Грубых действий с его стороны пока не предвиделось, и Женька расслабилась и поставила метлу рядом, черенком на асфальт. От этого парень пришел в еще больший восторг:

      – Божественно! Девушка с метлой! Памятник развитого социализма.

      И тут у него за пазухой пискнуло и зашевелилось, и он с удивлением извлек оттуда котенка.

      Юра Хмельницкий, ассистент кинооператора, был, в общем-то, неплохим парнем – да чего уж там, отличным парнем был Юра! – но перебрал по молодости лишнего и до сих пор никак не мог протрезветь: горький туман только еще начинал рассеиваться в его симпатичной голове, – иначе бы он никогда не позволил себе ничего подобного: он подошел к Женьке, сунул ей котенка и обнял за плечи с намерением поцеловать!

      – Полегче! – только и успела сказать оторопевшая Женька, не соображая, как одновременно управиться с котенком, метлой и парнем, а тот уже бормотал на нее своим перегаром:

      – Принцесса… Золушка… Грация…

      И обжимал противными своими руками!

      – Гюльчатай, открой личико!

      И тогда Женька отпихнула его, оставив держать свою метлу, и сорвала с головы марлевый колпак.

      Юра Хмельницкий готов был сказать что-то обиженно-возмущенное, может быть, даже обидное для Женьки, но тут он разглядел ее лицо – и смешался в своих чувствах.

      – Где это тебя так? – невольно произнес он, чего тоже не стал бы говорить в трезвом состоянии.

      И Женька, уже не сердясь на парня, горько полюбопытствовала:

      – Что, страшно, кавалер?

      Но не подумайте, что Юре стало страшно, нет – просто было как-то неожиданно, и он так и сказал:

      – Неожиданно как-то!

      И добавил, не умея совладать с винными парами:

      – А вообще-то ты красавица!

      И попытался изобразить руками, какая именно Женька красавица, но уронил метлу, кинулся ее поймать, потерял равновесие и сел на асфальт.

      – Маненько загулял, казак? – усмехнулась Женька, и парень ответил в тон ей:

      – Да, вот, чуть не упал!

      Он продолжал сидеть и рассматривать Женьку, и вставать не торопился. Женькины формы слабо, конечно, угадывались в таком ее одеянии, но воспаленный алкоголем взгляд свободно проникал сквозь любые покровы. Да и лицо, если вот так загородить левую половину – или даже операцию сделать, точно, сейчас такие запросто! – вот это будет да!

      Женька почувствовала этот раздевающий взгляд и смутилась.

      – Ты чего это? – прикрикнула она, больше сердясь на себя из-за своего смущения, чем на парня за его откровенный взгляд, и добавила грубо:

      – Я ведь уродина, а не давалка!

      Юра Хмельницкий поднялся, подобрал метлу и сказал, продолжая думать о косметической операции:

      – Все