Год потопа. Маргарет Этвуд

его взяла?

      Я не знала, что сказать.

      – Спёрла, – ответила Аманда.

      У девочек плебсвилля это был самый популярный способ добычи вещей.

      – А как они там живут?

      Она показала на серебряную кнопку на замке браслета.

      – Это аэратор, – сказала она. – Он накачивает туда кислород. И еще надо два раза в неделю добавлять еду.

      – А если забудешь?

      – Тогда они жрут друг друга, – сказала Аманда. Она чуть заметно улыбнулась. – Кое-кто нарочно не добавляет еду. Тогда там начинается как будто война, и скоро остается только одна медуза, а потом она умирает.

      – Ужас, – сказала я.

      Аманда все так же улыбалась.

      – Да. За тем они это и делают.

      – Очень красивый браслет, – сказала я нейтральным голосом.

      Я хотела сделать Аманде приятное, но не могла понять: «ужас» – это, по ее представлениям, хорошо или плохо?

      – Возьми, – сказала Аманда. И протянула мне руку. – Я сопру еще один.

      Мне страшно хотелось этот браслет, но я не знала, как достать еду, а значит, все медузы у меня были обречены на смерть.

      – Не могу, – сказала я. И отступила на шаг.

      – Ты из этих, верно? – спросила Аманда. Она не дразнила меня, просто интересовалась. – Вертячек. Вертожоперов. Говорят, их тут целая куча.

      – Нет, – ответила я. – Не из них.

      Конечно, она поняла, что я вру. В плебсвилле Сточная Яма было множество плохо одетых людей, но никто из них не одевался так нарочно. Кроме вертоградарей.

      Аманда слегка склонила голову набок.

      – Странно, – сказала она. – А с виду совсем как они.

      – Я только с ними живу, – объяснила я. – Вроде как в гостях. На самом деле я на них совсем не похожа.

      – Конечно не похожа, – улыбаясь, согласилась Аманда. И легонько погладила меня по руке. – Пойдем. Я тебе кое-что покажу.

      Она привела меня в проулок, на задворки клуба «Хвост-чешуя». Детям вертоградарей сюда ходить не полагалось, но мы все равно ходили, потому что тут можно было набрать вина на уксус, если прийти раньше пьяниц.

      В проулке было опасно. Евы говорили, что «Хвост-чешуя» – притон разврата. Нам никогда, ни в коем случае нельзя было туда заходить, особенно девочкам. Над дверью была неоновая надпись: «РАЗВЛЕЧЕНИЯ ДЛЯ ВЗРОСЛЫХ», и по ночам эту дверь охраняли двое огромных мужчин в черных костюмах и, даже ночью, в черных очках. Одна старшая девочка у вертоградарей рассказывала, что эти мужчины сказали ей: «Приходи сюда через год и приноси свою сладкую попку». Но Бернис сказала, что эта девчонка просто хвалится.

      Справа и слева от входа в клуб на стенах были светящиеся голограммы. Они изображали красивых девушек, покрытых сверкающими зелеными чешуйками – как ящерицы, полностью, кроме волос. Девушка стояла на одной ноге, а другую изогнула вокруг шеи, как крючок. Я подумала, что очень больно