В неге объятий. Сьюзен Мейер

жестом пригласил ее войти в дом, и она послушно вошла в просторное фойе с огромной мраморной лестницей. Справа красовалась картина, изображавшая раскинувшееся за домом поле. Яркие краски, насыщенная зелень и пронзительная голубизна буквально освещали фойе, наполняя его весенним солнцем.

      – Где-то я это уже видела.

      – В особняке Такера с Оливией в Монтоке.

      – Точно!

      – Но я выкупил картину обратно.

      – Неудивительно. Так красиво.

      – Это поле – первое, что я нарисовал, когда арендовал ту развалюху, которая теперь служит мне мастерской.

      Антонио прошел всего в шаге от нее, и у Лауры Бэт по спине пробежали мурашки.

      – Стоило мне только оказаться в Италии, как я сразу же почувствовал, что здесь мой настоящий дом, а детство под опекой в Америке – всего лишь временная ошибка, незначительное отклонение на жизненном пути и ничего больше. – Антонио указал на пейзаж. – Картина заключает в себе всю радость этого открытия.

      – Да, я вижу.

      – Такер тоже разглядел, – усмехнулся Антонио. – И потребовал с меня кругленькую сумму за счастливые воспоминания. Пойдем, покажу тебе твою комнату.

      Пораженная столь резкой сменой темы, Лаура Бэт несколько секунд молча смотрела ему в спину, а потом все же пошла наверх, в очередной раз напоминая себе, что с Антонио у нее ничего не будет, так что вместо того, чтобы любоваться широкими плечами, лучше сосредоточится на изысканной обстановке.

      Следуя за хозяином дома по коридору, она сразу же обратила внимание на картины. Одни – лаконичные и емкие, другие – яркие и пронзительные.

      Наконец Антонио остановился, открыл дверь и жестом пригласил Лауру Бэт войти внутрь, но она замерла на пороге, залюбовавшись изысканной роскошью. Толстые белоснежные пушистые ковры на золотистом паркете, такая же белоснежная мебель и кровать, оживленная покрывалом и занавесками цвета морской волны.

      – Так красиво. – Лауре Бэт совсем не хотела казаться бедной простушкой, но такое простое и вместе с тем изящное решение цветовой гаммы и обстановки в целом произвело на нее колоссальное впечатление.

      – Спасибо. Я сам все оформлял.

      – Ты? – На ее губах расцвела счастливая улыбка, но стоило ей только обернуться и увидеть, как странно он осматривает свое творение, как улыбка сразу же увяла. – А зачем?

      Но Антонио лишь головой покачал.

      – Просто. Не бери в голову.

      – Да ладно тебе. – Точно таким же тоном она выспрашивала секреты старшего брата; но поскольку она теперь станет работать на Антонио, а раз он до сих пор ее не выгнал, то, видимо, все-таки станет, он должен ей доверять. – Мы друзья, и ты можешь все мне рассказать.

      Глубоко вздохнув, Антонио наконец-то переступил порог.

      – Обычно мужчины оставляют внутреннюю отделку и меблировку на усмотрение жен, но моя… – он поймал ее пристальный взгляд, – тогда путешествовала. И ничего не ответила дизайнеру на посланные образцы. Так что в один прекрасный день