Записки на оконном стекле. рассказы. Лариса Логинова

её дочь не удалось, слишком поздно ее привезли. Как утешала соседку потом, когда наконец-то вернулась домой.

      Свежесинтезированную вакцину в нужном количестве доставили на следующий день. Эпидемию мы остановили, возобновили обязательную вакцинацию малышей. Жизнь потихоньку вошла в нормальное русло, только на городском кладбище стало очень много детских могил.

      Анна ходит туда почти каждый день, а у меня постоянно находятся неотложные дела. Но рано или поздно, я все же схожу с соседкой на Юлькину могилку, я научусь с этим жить. Я сумею. А вот жить, зная, что убила своего ребенка, спасая чужого, я бы не смогла. И в этом я тоже абсолютно уверена.

      ***

      Этот урок был таким же горьким, как водка, которую муж безуспешно пытался у меня отобрать в тот вечер, когда я наконец-то вернулась домой. Он – единственный, кто знает, какой ценой я заплатила за жизнь нашего сына.

      Я надеюсь, что мне больше никогда не придется принимать таких решений, но… Если подобное случится еще раз, я поступлю так же.

      И я это знаю.

      Спасаю тебя

      Возвращаясь в тот день домой с заседания Парламента, я чертовски собой гордился. Наконец-то мы покончили с этим позорным пережитком советской эпохи – смертной казнью. Он здорово мешал интеграции нашей страны в Европейское сообщество. Нам недвусмысленно давали понять, что до тех пор, пока мы не прекратим «лечить» преступников свинцовыми инъекциями в голову, не может быть и речи о приеме в Евросоюз. В цивилизованном государстве не должно существовать узаконенное убийство!

      Я потратил уйму времени и сил, чтобы убедить коллег в необходимости отмены высшей меры:

      – Зло нельзя искоренить злом, – говорил я, обращаясь к парламентариям. – Насилие может породить только еще более жестокое насилие. Жизнь каждого человека священна, и права ее отнимать нет даже у нас, людей, облеченных властью. Посмертная реабилитация еще никому не могла вернуть сына, мужа, брата или отца. Она попросту бессмысленна и становится откровенной насмешкой над чьим-то горем. Как часто «следственная ошибка» стоит жизни ни в чем не повинным людям! – а дальше я приводил имена, фамилии и оперировал фактами.

      После заседания ко мне подошёл Алексей – старый приятель и непримиримый оппонент. Он был мрачен, но руку всё-таки подал.

      – Твоя взяла, Сергей. Думаешь, сегодня сделан правильный выбор?

      – Да, – ответил я, не сомневаясь ни секунды. – Мы не должны брать на себя слишком много.

      – Надеюсь, что так, – Алексей вздохнул. – Сдаётся мне, у твоих убеждений ноги растут из непростого прошлого – твоего или кого-то из родственников.

      – А у твоих?

      Я решил «перевести стрелки», чтобы не сболтнуть лишнего. Ни к чему ему было знать, что брата моей жены посадили по ложному обвинению и казнили, а Марина потеряла из-за этого нашего первенца. Скелеты должны оставаться в шкафу.

      – Я… –