Записки на оконном стекле. рассказы. Лариса Логинова

боль стала запредельной, а потом все исчезло.

      ***

      – Мне жаль, но если бы вы обратились раньше, – докторша смотрела на меня с плохо сыгранным сочувствием, но я не злилась. Если чужую боль переживать, как свою, сгоришь слишком быстро, и кто тогда будет лечить таких же, как я, опоздавших? И тех, для кого еще не поздно? Цинизм – не всегда плохо, иногда это единственный способ выжить.

      – Сколько мне осталось? – спросила я спокойно. У меня нет родных, которым обычно сообщают такое, так что…

      – Месяц, от силы – три. Ваша опухоль неоперабельна.

      – Спасибо, – у меня даже получилось улыбнуться, а потом я попросилась домой. Зачем портить статистику?

      Теперь я уже знала, что мой поэт – всего лишь галлюцинация, придуманная больным мозгом. Но расставаться с этой фантазией не хотелось: гораздо приятнее уходить, зная, что в вагоне метро тебя ждут. Ждут, быстро записывая в блокнот строчки, которые потом обязательно прочтут.

      ***

      – Мам, мам, а что дядя пишет? – спросила маленькая девочка, дергая мать за рукав.

      – Какой дядя? – в голосе молодой женщины слышалась усталость.

      – Этот, – указала девочка на противоположную скамью полупустого вагона метро.

      – Света, там нет никакого дяди, – растеряно произнесла мать, проследив взгляд дочери.

      – Есть! – топнула ногой девочка. – Ну, вот же он сидит и тётя рядом, голову ему на плечо положила. Он пишет что-то в тетрадке, а тётя смотрит!

      – Зайчик, а ты хорошо себя чувствуешь?

      – Хорошо, только голова болит… немножко. Мам, так что он пишет?

      – Не знаю, родная, – женщина прижала ребенка к себе, решив, что сегодня же запишет дочь на прием к врачу.

      Последняя ампула

      «Нужно любить чужих детей так же, как и своих»… Еще полгода назад я свято в это верила. Я спорила до хрипоты в реальной жизни и на форумах в интернете, доказывая, что именно так должен поступать настоящий человек. Особенно – женщина и мать!

      Тех, кто думает иначе, я совершенно серьезно считала аморальными и незрелыми – в лучшем случае, нетерпимыми нацистами – в худшем. Я даже с одной из своих подруг в пух и прах разругалась, когда та сказала, что на самом деле каждый любит только себя и своих близких! Я назвала её эгоисткой и посоветовала заниматься самосовершенствованием.

      Мы перестали общаться, и я долго не могла понять, как вообще разговаривала с таким человеком? С той, которая пропагандировала эвтаназию и повторяла, что люди недалеко ушли от животных. Она утверждала, что в критической ситуации весь налет цивилизованности и гуманизма мгновенно слетит, и за последнее на Земле пресное озеро люди будут, не колеблясь, убивать друг друга. Тогда я с негодованием разорвала все отношения с этой… Я даже слов цензурных подобрать не могла, чтобы ее назвать!

      Я и сейчас не могу их отыскать – эти самые слова. Но для другой цели: признаться в том, что была неправа. Извиниться перед той, которая оказалась всего лишь… честной.

      Я