Отпечаток вины. Дмитрий Одиссеев

азала она тихо, почти шёпотом, чтобы не разбудить отца, который спал за стеной. – Уже поздно. Выпей и попробуй уснуть.

      Я сел на кровати, потянулся к кружке и заметил, что её рука слегка дрожит. Тогда я не обратил на это внимания, приняв за что-то привычное. Но теперь, оглядываясь назад, я вспоминаю эту дрожь иначе. Как бы я хотел спросить её тогда, что её так беспокоило. Мать постояла ещё несколько секунд, словно хотела что-то сказать, но лишь потрепала меня по волосам и вышла. Кружка молока осталась на моём столике, а я решил, что всё же стоит попытаться заснуть. Но сон не приходил. Что-то в воздухе, что-то в этом непривычно спокойном вечере казалось неправильным. Я услышал шорох в соседней комнате. Протяжный, глухой звук, как будто кто-то передвигал мебель. Тогда это не испугало меня, но заставило насторожиться. Я тихо подошёл к двери, прислонился ухом и уловил какое-то приглушённое движение. Отец что-то шептал матери. Его голос был низким, быстрым, будто он пытался убедить её в чём-то, что не терпит отлагательств.

      – Мы не можем дольше тянуть, – услышал я его. – Завтра же утром. Ответ матери я так и не разобрал. Этот шёпот и её сдержанный ответ казались тайной, которую мне не должны были раскрывать. Ночной воздух резко прорезал странный звук – будто кто-то подкрадывался к нашему дому. Я взглянул в окно: ничего необычного, тишина, деревья на улице неподвижны. Но ощущение опасности всё равно накатывало волнами. Это был не страх ребёнка, а что-то глубже, что-то инстинктивное. Далее всё произошло так быстро, что я даже не успел осознать, что творится. Громкий звук, похожий на взлом, раскатился по всему дому. Я услышал, как отец крикнул что-то, звучавшее как «Ольга, беги!». Затем – шум борьбы и тяжёлые удары. Моё сердце бешено заколотилось, но ноги словно приросли к полу. Шум заполонил мой разум. В доме началась паника, но я застыл на месте, не в силах пошевелиться. Весь мир вокруг словно замедлился. Голоса, громкие удары, шаги, гулкое эхо – всё смешалось в одно невнятное звуковое облако. Но одно я понимал точно: что-то ужасное происходило. Отец крикнул, и этот крик был наполнен злостью, решимостью, но и отчаянным страхом. Я стоял в своей комнате, прижавшись спиной к деревянной стене, как будто эта стена могла защитить меня от всего, что происходило за её пределами. Сквозь трещину в двери я видел, как чей-то силуэт метнулся в гостиную. Мать уже не кричала, её голос растворился в тишине – слишком неожиданной и пугающей тишине. Я понял, что должен что-то сделать. Сердце гремело, как барабан, но ноги дрожали, и воздух в лёгких становился всё тяжелее. И всё же я шагнул вперёд, сжав кулаки, будто ребёнок мог справиться с этим кошмаром. Но в следующую секунду что-то загремело, как металлическая пластина, ударяющая о пол, а за этим последовал тяжелый запах – то ли крови, то ли горящей ткани, то ли чего-то ещё более мерзкого и чужеродного. Внезапно дверь в мою комнату начала медленно открываться. Доски пола заскрипели, как будто кто-то осторожно ступал внутрь. Свет из коридора осветил лицо, но оно было скрыто капюшоном, тени от которого падали на глаза, оставляя их невидимыми. Я замер, и время остановилось. Этот человек стоял передо мной – высокий, худощавый, с резкими, угловатыми движениями. Его дыхание было тяжёлым, как у животного, загнанного в угол. Он посмотрел на меня и медленно наклонил голову, будто размышляя, что сделать дальше. Этот момент длился вечность, пока из соседней комнаты не послышался грохот. Кто-то, видимо, пытался справиться с этой фигурой – может быть, отец. Не успев понять, что происходит, я увидел, как этот человек развернулся, отбросив пол своей тёмной мантии, и вышел из комнаты, оставив меня один на один с собственным страхом. Я вздрогнул, когда услышал резкий шум, и за несколько секунд дом начал погружаться в хаос. Огонь. Сначала он был почти незаметен, где-то в глубине коридора, но затем быстро перерос в яркие языки пламени, заполнившие всё пространство. Дым стал подступать к горлу, удушая, затмевая взгляд. Я бросился к окну, соображая, что бежать через коридор будет безумием. Стекло треснуло под моими ударами. Свежий ночной воздух хлынул внутрь, смешиваясь с жаром, как нечто нереальное. Я обернулся в последний раз, надеясь увидеть хотя бы тени родителей, но вокруг уже была только пелена огня и крики, которые казались приходящими откуда-то издалека. Я спрыгнул из окна. Твёрдая земля ударила по ногам, но я не чувствовал боли. Соседи сбегались, их лица были полны ужаса. Кто-то пытался помочь потушить пожар, другие просто стояли, словно парализованные масштабом бедствия. Я кричал, звал родителей, но никто не слышал меня или не осмелился пойти внутрь. Меня схватили за плечи, кто-то пытался увести меня, но я сопротивлялся. Взрыв – глухой и разрушительный – разорвал крышу дома на части, заставив всех отступить. Слёзы заливали моё лицо, хотя я не мог вспомнить, как начал плакать. В ту ночь всё, что я знал, сгорело дотла. От моих родителей остались только воспоминания, которые вскоре стали блекнуть, оставляя за собой зияющую пустоту. Я не знал, кем был тот человек, что пришёл в наш дом, но его жестокость и бесчеловечность навсегда врезались в мой разум. С этого момента моя жизнь изменилась. Детство осталось в прошлом, а я остался один, потерянный в мире, полном теней и секретов. Тот огонь, что уничтожил мой дом, зажёг во мне другой – огонь поиска правды, который не угаснет, пока я не доберусь до своей цели. Я проснулся на следующее утро в холодной, пустой комнате, которая принадлежала