Колдуны. Фигль-Мигль

Может быть, боятся; может быть, не хотят говорить. Или сказать нечего. – Она покрутила рукой в воздухе. – Аркадий Иванович Шпербер, спецпредставитель.

      – При полпредстве? Да при чём же здесь мы?

      – Совсем ни при чём. …Его погоняло – Небрат.

      – Как?

      – Вот и я о том же. Девяностые какие-то, если мы правильно их себе представляем. Бандитизм и беззаветные отморозки. Небрат! Это даже для бандита как-то слишком.

      – …Он не может быть из девяностых. Ему лет тридцать.

      – Тридцать пять. И ты заметил, как он одет? У него цветок в петличке! С вашей, между прочим, клумбы. И галстук ручной работы.

      – Розовый, – с отвращением сказал Вася.

      – Да. И где-нибудь в шкафу, надеюсь, расшитый розовыми бутончиками жилет. Я люблю пидорстайл.

      – Ты думаешь, он – ?

      – Нет. Я думаю, ему плевать, что о нём думают. Эффектный парень. Талейран, ёлки-палки! Алкивиад, если понимаешь, о чём я. И Константину Николаевичу понравился.

      – Кому?

      Шаховская нахмурилась:

      – Никому. Ты не знаешь.

      «Зато я, похоже, знаю, – с горечью сказал я. – Вася, спроси у неё немедленно: это Леонтьев?»

      – И не подумаю! – сказал Вася возмущённо и, разумеется, вслух.

      Шаховская посмотрела на него ещё более хмуро:

      – Ну-ка немедленно колись.

      Шаховская была права: не видел я у него цветка, когда Аркадий Шпербер стоял и смотрел, затаённо улыбаясь, на гаражи; бледно-розовую петунию он сорвал с нашей клумбы. И этот простенький, грошовый цветочек, сорванный мимоходом, случайно, небрежно, бросался в глаза сильнее тщательно выбранной оранжерейной диковины, орхидеи или розы, был более зловещим и ярким, вызов и дерзость его переполняли. Спаси, Господи, люди Твоя.

      – Да чего?

      – Васька!

      – Я ничего не сделал! Я не виноват! И я не сумасшедший!

      – …Голос в голове, правильно? Из прошлого?

      – Ну. Подожди, а как ты догадалась?

      «У неё тоже», – сказал я.

2

      Без Царя и трети земель. Вместо Российской Империи – Российская Федерация. Вместо Зимнего – Кремль. Вместо русского народа – новая орда. Опускаю частности. Постреляли, поубивали – всё как следует, честь честью.

      Если бы после восьмидесяти лет жизни в России я ещё мог чему-либо удивляться, то удивился бы дьявольской точности, с которой сбылись, стократно, разумеется, раздавшись, мои страхи. И лихой человек пошёл гулять по ледяной пустыне, и революционный ураган очистил атмосферу, даже с излишком. Надеялись же бараньи головы, что у нас такая вещь, как революция, пройдёт церемониальным шагом, чинно помавая красными флагами.

      «Вася! Просыпайся, к обедне опоздаем».

      «Угу».

      «Вася!»

      «…»

      Пророк Божий Наум, наставь младенца на ум. Каждый день Вася просыпался с отчаянной надеждой, что всё случившееся – дурной сон. Морок. Наваждение. Результат неосторожного обращения с веществами.

      На всё необъяснимое,