Век высоких скоростей. Лидия Евгеньевна Короткова

всё же потеснил Европу,

      подвинув пухлою рукой,

      Иван – понятно, кто такой –

      сатирик с языком Эзопа.

      На видном месте, в зале слева,

      поэт, что вовсе неспроста

      с судьбой Калужские места

      связал обрывком Суходрева.

      А вот романтик Джордж Гордон,

      английской гордость королевы –

      творили вместе с тем, что слева,

      и нам известен тоже он.

      На стеллаже в простенке – чисто:

      виток истории, прогресс –

      всех разобрали символистов,

      проснулся к душам интерес.

      Из камня даже выжмет слёзы

      поэт – красивей поикать! –

      пронзительно успел сказать

      и про деревню, и берёзы.

      Годами пожинает славу

      тот, чьё перо война вела –

      забыть потомкам не дала

      про Тёркина и «Переправу».

      Здесь полка серебра полна –

      любого выбирай, не глядя,

      на зависть нынешней эстраде

      «Звездам числа нет, бездне – дна».

      В ПЕРЕСТРОЕЧНОМ ДЫМУ

      ***

      Страна икры, медведей и морозов.

      А вот между Калугой и Москвой,

      на лавке под разлапистой берёзой,

      сидит мужик с повисшей головой.

      Смекалистый, здоровый и неглупый,

      не для того ж родился он и рос,

      чтоб в этой жизни примитивно тупо

      травиться горьким дымом папирос.

      Обычно жил: жену гонял от скуки,

      бросая нецензурные слова,

      спивался, от земли отвыкли руки,

      детишки подрастали, как трава.

      Родились в перекошенном домишке,

      к шестнадцати уже оторвались,

      покорные и гордые не слишком,

      все в города прислугой подались.

      Кровавыми мозолями весною

      ладони не саднят уже давно,

      душа ржавеет вместе со страною,

      страдая, опускается на дно…

      Глотает дым, торчат лопатки остро,

      проковыляет как-нибудь пешком

      свой путь от колыбели до погоста,

      напасти отгоняя посошком.

      В перестроечном дыму

      Передвигаясь еле–еле,

      бредёт понуро здесь народ,

      душа ещё пока что в теле,

      но надорвалась от невзгод.

      Могли бы жить они неслабо,

      землёю не обидел Бог,

      но ковыляют по ухабам,

      они привыкли без дорог.

      Одной не связаны упряжкой,

      на шее нет порой креста,

      горчит во рту, на сердце тяжко,

      в душе разлад и пустота.

      Ты помоги им, правый Боже,

      и власть, и силу прояви,

      им воз проблем тащить негоже,

      да и ступни уже в крови.

      Глядят с надеждою на небо

      Они – и ось, и соль земли,

      дай справедливости, не хлеба,

      чтоб спину выпрямить смогли.

      Каждому по потребности

      Простую пищу любим, слава богу,

      нам птичьего не надо молока,

      икорки мне,

      за килограмм немного,

      и вон того отрежьте балыка.

      С женою огурцам солёным рады

      и