Люди нелюди. Олег Терехов

я говно, увы, мне до вас расти и расти или пить и пить. Вам просто себя жаль. Знайте, жалость унижает человека. Вы все тут жалуетесь, ноете, как девки за айфон, так себе людишки, бед-то и не знаете».

      Сказав это, я встал и вышел прочь. Дверь за собой не стал закрывать на случай, если вдруг кто-то захочет догнать и сказать «спасибо». Мало ли, кому помог, хотя сильно сомневаюсь. Люди так устроены – стадо. А теперь все дружно будут обсуждать меня вместо того, чтобы менять свою жизнь. Это намного проще, да и появилась еще одна общая тема для разговора, это я и моя дерзость, за которую не раз был в крови. Хотя там и были колоритные персонажи – разновозрастные, но были.

      По коридору полетело жужжание тех, чьи чувства я задел. Слышались порывы догнать и сломать мне ноги, разбить наглое лицо и вся подобная ложь. Но никто из них даже не пытался и жопу свою поднять со стула. Чья-то жена либо подруга, ждавшая за дверью, прикрывая рот, засмеялась. Ей все это показалось забавным, как и мне, именно так я развлекаюсь.

      Там не было тех, кто сам все осознал и просил помощи, всех притащили. Кого-то жена заставила, кто-то, держа за руку друга, сам прозрел, что нужна помощь. На самом деле это жалкие людишки, которые просят жалости и утешения. По сути, те же бомжи с района, с которыми я здороваюсь по утрам и знаю, как их зовут, и иногда бухаю. С ними легко, не нужно говорить о работе, о политике и про СССР они не вспоминают. Им просто все равно, налили и ладно. Так вот, бомжи намного порядочнее этих «проституток жалости», которые спекулируют чувствами других сердобольных граждан. Мне так-то плевать на этот сброд, хотя посещать таких персонажей мне всегда нравилось. Вы бы их видели! Такие стеснительные, а эти вздохи, всхлипы только ржач вызывают, да и только. Они сидят, как дети в школе, смотрят в пол, трут потные ладошки и отводят взгляд. «Только бы меня не спросили» – читается в этих пустых глазах. Забавно. Актеры, да и только.

      Я с детства окружен всякими чудаками, с которыми не дружили ни в школе, ни в институте, они сидели одни и в углу. У этих отщепенцев своя логика, свои мысли, мне с ними комфортно. Мы на одной волне, но я, чтобы не палиться, общался и с нормальными людьми. Их как-никак больше. Наверное, по этой причине я и посещаю такие заведения, с этими пассажирами мы все же в одном вагоне и в вагоне без дверей.

      Так вот, за мной никто так и не вышел. Впрочем, я не был удивлен. Не было речей благодарности, объятий, слез радости. Я спокойно отправился домой, я и мое поднятое до потолка самолюбие. Сел в машину, включил музыку. Играл русский рэп «Slim», донося до меня жесткую правду Москвы, всю грязь, в которой мы топчемся. Сидел и думал, куда податься завтра: к наркам или извращенцам? Вот такие затеи в 31 год.

      В Москве ночью можно только тусить, а найти такие места, как «клуб по несчастью», очень трудно. Мы же не в Америке живем. Да, бессонница, она такая, напоминает сюжет «бойцовского клуба», только я ничего не основывал и не боролся с системой. Хотя моя фантазия меня заносила аж на другие планеты. К счастью, я в Москве простой человек, как и остальные жители столицы. Изо всех возможных развлечений я выбирал это, неудачники меня толкали жить дальше. С этой бессонницей даже учился вязать крючком по видеоурокам, а теперь я коллекционирую чужие боли и глупости.

      Москва – город, который не спит, и я принимаю его правила. Сейчас, когда мне чуть за 30 и я постоянно в суете, все, что меня окружает – это бессонница, чужие люди, пробки и реклама. Шикарный город, стелы, лайтбоксы, хамы и среди этого всего я и другие социофобы сходим с ума от вечных депрессий. Город – прогресс, а людям помогать так и не научились. Прячемся по офисам, барам и за слоем тонировки. Таблеток не придумали, как с этим жить не научили, а чуть что, сразу в дурку, шизофрению ищут и деньги в твоем кармане. Все проходит в режиме online, где тогда служба поддержки, помощь при бессоннице, спасение от одиночества? А ее нет и не будет, вся жизнь так устроена: сначала проблемы с детства транслируют, и мы не привыкаем, а становимся. Становимся проблемой. Хеппи-энд бывает только в кино, а в реальной жизни либо дурка, либо лагерь, и он не пионерский.

      В 20 лет я не спал из-за фена, травы и прочей гадости. Жил в маленьком спокойном городе, где не хватало веселья, и я сам устраивал его себе. Трое, четверо суток на марафоне и пьяные телки, друзья и эти разговоры «о вечном». Обсудить весь мир и все идеи, высказать фантазии, нарисовать картину и все, что в голове хранится. Вся эта молодая жизнь, вперемешку с алкоголем и наркотиками, ни к чему хорошему нас не привела, оставив только отпечаток на нашей психике. Это скорее не отпечаток, а воронки после ковровой бомбардировки. Кто-то замкнулся в себе, у кого-то вообще крыша съехала. От прежних друзей ничего и не осталось, кто-то спился и сидит дома трясётся, а от кого-то и того хуже – крест с табличкой за оградкой и два свободных места. А я в 22 года за 5 дней до дня рождения получил подарок – передоз, третий за два месяца. Как сейчас помню то 8 марта 2008 года, в тонированной машине на парковке возле ночного клуба прощался с этим миром. Под фонарем стоял наряд ППС с автоматами наперевес и не догадывался о происходящем. Смотрел на них сквозь эпилептический приступ, прежде чем потерял сознание. Кто привел меня в чувство не помню, помню только гаражный сектор, снег, а я лежу на спине на заднем сиденье. Куча друзей в панике, топчутся