Двенадцать – это слишком!. Елена Коломеец

волосы, ну так, сидел… Перебирал.

      Не нахожусь, что на это ответить, лишь прерывисто вздыхаю, вспоминая то мимолетное ощущение безграничного счастья. Даже и не помню, когда мне доводилось просыпаться от чьей-то ласки или доброго слова.

      – У нас погибли левкои, – начинаю я, но Рэй перебивает.

      – Ах да, трагическая история про разбитые теплицы и левкои для осеннего бала. Не переживайте, будут вам цветы. Но только при одном условии.

      – Каком?

      Хоть бы не загнул цену, мачеха тогда точно раскричится. Как обычно, начнет с цен на левкои, а закончит тем, что я слишком много ем.

      – Вы обязательно придете на бал.

      – Я постараюсь. Спасибо. Вы очень добрый, – неожиданное признание слетает с губ, и я смущенно делаю книксен и толкаю дверь, чтобы выйти. – Спасибо!

      Никогда еще мне не доводилось побывать на балу. А вдруг там будет кто-то из братьев?

      Глава 5. Какой еще бал?

      – Очередная история про добрых господ? Ты меня за дуру держишь? Левкои в октябре стоят по серебряной монете за штуку! А тебе просто подарили три дюжины? Немедленно говори правду!

      – Представьте себе, в мире есть добрые люди! А не только злые, как вы, матушка! Если вам не нужны левкои, я пойду скажу господину управляющему оранжереей, что в его помощи мы не нуждаемся, – фыркнув, отворачиваюсь к двери. Надоело уже раз за разом вместо благодарности или хотя бы элементарного признания моей помощи выслушивать оскорбления.

      – Стой, мерзавка, – мачеха дергает меня за косу, так что брызжут слезы. – Чем это от тебя пахнет?

      Он приближается нюхая. Острая боль пощечины обжигает щеку так, что я еле стою на ногах.

      – Ты что еще и пьяная? Твой покойный отец сгорел бы от стыда, что его дочь пошла по рукам! Шляется по каким-то притонам, напивается и спит неизвестно с кем за подарки. Этого ли хотела твоя мать?

      – Не смейте говорить о моей матери!

      Пусть вспоминает отца, пусть говорит обо мне, но, если ее грязный язык посмеет порочить имя мамы, я ее убью. Клянусь, убью! Вряд ли в тюрьме будет намного хуже, чем здесь.

      – Ты наказана! Немедленно ступай в свою комнату и помолись о спасении своей никчемной жизни.

      Убегаю наверх, хлопнув дверью. Как же я ее ненавижу! Не может быть, чтобы не было никакой лазейки, никакой возможности избавиться от них. Как же звали того папиного друга, что вел его дела? Нужно найти его и поговорить. Может, я могу как-то получить в свое пользование хоть кусочек земли. Пусть даже дом, производство и сад остается мачехе с Алессой. Я многое умею, может, наняться горничной? А может, Джеймсу с братьями нужна горничная или помощница на кухне, или в саду?

      Было бы неплохо, хоть и несколько двусмысленно. С прислугой отношений не заводят, а так, я хоть и на птичьих правах, хоть и шпыняет меня мачеха, но я все же приличная юная леди. А в статусе прислуги я смогу претендовать лишь на место в его постели, но никак ни в жизни. Ох, а я хочу!

      Лежу на спине поперек кровати и смотрю в потолок. Он уже старый и повидал жизнь, но я вижу