Кровавая голова. Светлана Алексеевна Аксенова

сердца, селезенка, печень…Оторванные руки, ноги… Это какую же силу надо иметь, чтобы не отрубить, а оторвать?

      А потом уже… и говорить неудобно… Когда ордынцы увидели кучу из детородных мужских органов, то тут уж их совсем оторопь взяла.

      Самое интересное, и в засадах, не смыкая глаз, сидели ночи напролет, так все одно; каждое утро новое кровавое зрелище. Ох, и поредели ряды чужеземцев, сильно поредели. И непонятно чем бы дело закончилось, но наконец-то терпение у Батыя лопнуло; обнажил хан саблю и, вращая глазами, прорычал:

      – Покажись, если не трус! Давай биться лицом к лицу!

      – Нынче ночью жди, приду! – пронеслось ураганом.

      Смерч втянул в себя разложенные кучи, да еще с десяток живых прихватил, пронес несколько метров, да и рассыпал по полю.

      – Клянусь, я убью тебя! – брызгая слюной, взревел Батый.

      Только хохот, запредельный хохот, бьющий со всех сторон в уши, раздался в ответ.

      – Собака, – в бессильной ярости заскрежетал зубами хан. – Никому в ночь не спать и не жалея костры палить, чтобы светло как днем было! – прокричал он воинам.

      Вот и подкралась незаметно ночь, и хотела было укрыть лагерь темным одеялом, но спугнули ее костры, что видимо-невидимо запалили испуганные ордынцы. Отползла ночь, притаилась в кустах, да деревьях. Светло в лагере, а нет, нет, промелькнет на окраине неприметная тень, зашуршит трава. То и дело озираются ордынцы, глаза во тьму, как могут, таращат. Но нет никого… может, зверек, какой пробежал…

      Держа оружие наизготовку, снова усаживаются к кострам и ведут речи о том, что уходить нужно отсюда.

      Гиблые здесь места, проклятые… Леса непролазные, топи непроходимые… Озеро это, что притаилось, будто чудище какое, со своими берегами, плесами, да излучинами. Подходить страшно, того и гляди схватит нечисть какая и утащит на дно.

      А шорох камыша? Все шелестит и шелестит, словно крадется по нему кто. Тут тебе не степь, где кинешь взгляд и все до самого горизонта как на ладони. Здесь ухо востро держать надо, да и хорошо бы еще глаза на затылке иметь… Что за места такие и как тут люди живут? И они-то, за каким бесом сюда пожаловали? Вот такие мысли все чаще и чаще стали посещать ордынцев. Эх, если бы узнал об этом Батый, голову с плеч сразу…

      Внезапный вопль мигом отвлек от тягостных и негеройских дум и поставил все войско на ноги. Что случилось, кто так кричит?

      – На минуту всего отошел, вернулся, а возле костра никого нет, а по траве, как волоком тащат кого-то, – показывая саблей в темноту, рассказывал молодой ордынец. – Я факел зажег и вослед пустился, а там! – и, закрыв руками лицо, воин завыл от страха.

      – Не вой, как баба! – рявкнул хан. – Кого там видел, говори!

      – Думал сначала, зверь какой на груди у брата сидит. Подкрался ближе, а то ребенок!

      Девчонка маленькая прямо в шею брату впилась. Услышала мои шаги, обернулась, да как ощерилась. Зубы острые, что наконечники на стрелах и кровь с них капает, капает… Шикнул я на нее, а она вскликнула так тоскливо, что сердце похолодело