Демон Аль-Джибели. Андрей Кокоулин

песок помнит, а зачем помнить дочери могущественного Оргая? Не я проиграла половину души, не я ушла на восток, не я нашла себе городишко, в котором топлю горе. Так зачем помнить?

      Бахмати скрипнул зубами.

      – Когда зовет Оргай?

      – К полной луне, – улыбнулась Айги-цетен. – Через два дня.

      Она медленно отступила в глубокую тьму ограды. Мгновение Бахмати еще видел ее силуэт, а затем дочь Оргая пропала. Бесшумно и незаметно, как умеют все ойгоны ночной пустынной природы.

      – Спите спокойно!

      Из-за угла вышел Зафир и стукнул колотушкой.

      Над Зафиром, освещая ему путь, висела масляная лампа. Она крепилась к изогнутой жерди, которую здоровяку, обматывая тучное тело, веревкой привязывали к спине.

      Лампа, покачиваясь, бросала пятна света на стены хижин и стволы сливовых деревьев.

      – Все спите!

      Зафир охранял покой в халате и мягких войлочных туфлях. Кроме того, на шее его висели амулеты из сливы, карагача, серебра, меди и персиковых косточек, которые должны были отпугивать всякую пустынную нечисть.

      В амулете против тейчун-ойгонов, пустынных демонов места, Бахмати как-то прокрутил особую дырочку и, делая безопасным, просвистел сквозь нее свое имя.

      – Зафир! – улыбаясь, он устремился к стражу быстрыми шелестящими шагами.

      – Бахмати! – здоровяк распахнул объятья.

      Звякнули амулеты.

      Зафира было сложно обхватить руками. Он пах потом, сладостями и перцем.

      – Зафир, – сказал, отстранившись, Бахмати, – тебе не следует стучать так громко.

      – Почему? – удивился страж. – Демоны не боятся меня?

      Маленькие глаза его мгновенно наполнились слезами, а рот скривился, как у обиженного ребенка.

      – Боятся, конечно, боятся, – успокоил его Бахмати. – Видишь, никого нет. Но людям хочется и поспать.

      – Они могут спать спокойно, – повеселел Зафир и крикнул в ночное небо: – Спите спокойно!

      Бахмати перехватил дребезжащую колотушку.

      – Погоди, – сказал он здоровяку, – как они могут спать спокойно, если ты кричишь?

      Зафир нахмурился.

      Палец его полез в ноздрю и там застрял.

      Бахмати наблюдал, как мысль бродит внутри Зафира. Вот она словно бы толкнулась в правую сторону лба, вызвав излом брови, вот с языком надула щеку, а вот – по взметнувшейся пятерне – ударила в затылок.

      – Ха, Бахмати! Непростая задачка.

      Страж переступил. Палец нашел вторую ноздрю. Наверное, так тоже можно дотянуться до умной мысли.

      – Ты подумай, подумай, – Бахмати взял здоровяка под локоть и повел в конец улочки. – Только не здесь, хорошо? Завтра ответишь. Пока, Зафир.

      – Пока, Бахмати, – прогундел страж.

      Бахмати подождал, пока тот не утопает, посвечивая лампой на низкие крыши, в сторону базарной площади, и, вздохнув, вернулся к семье Сомхали.

      Мальчишка уже сидел на лежанке, обхватив руками худые ноги, и дрожал. Под светом лампы выпирали спинные позвонки.

      В тишине постукивали зубы.

      – Холодно? – спросил его Бахмати.

      Из-под