Модели. Андрей Алексеевич Воронин

никто не делает из этого секрета, но он упорно именует себя Z-том и уверяет всех, что ему приятно все, что соответствует «инструкциям по эксплуатации» предметов, слов и отношений.

      – Не верьте, люди, тому, кто охаивает инструкции, – любил разглагольствовать Z. – Просто есть такая традиция – ругать правила, руководства и положения. А ведь правила – это те же традиции, только полно и четко изложенные. Зачем ломать голову там, где есть алгоритмы поведения, изобретать колесо, делать вид, что решаешь проблему, когда это уже не проблема, а частный случай. Правила – золотая вещь! Даже принципиально новое открытие, любую инновацию можно вписать в корпус готового знания только по правилам перевода нового на язык старого. Иначе просто тебя не поймут.

      – Но по правилам нельзя сделать чего-нибудь совершенно оригинального. То же открытие, шедевр, или просто острота – это ведь отход от правила, это поиск в темноте, на ощупь, это интуиция и вкус, – поднимает перчатку X. Ты сам, когда пишешь программы, разве все время идешь по правилам?

      – Стараюсь. Есть же правила поиска, логика решения проблем. Там, где они кончаются, их надо просто придумать, но это не значит, что их в принципе нет и быть не может. Нет такой уж стены между оригинальностью и опытом, как это многим кажется. Только опытный бабник бывает по-настоящему оригинален, верно, милые дамы? – только профессионал может найти действительно свежее решение. Вот вам моя ода правилам, учитесь у меня воспринимать свободу как инструкцию, и вам будет жить легко и приятно, как в хорошем санатории.

      Но милые дамы изящно пожертвовали возможностью посудачить об «опытных бабниках». Альфа – потому, что считала любые примеры глубоко порочным методом аргументации, она терпеть не могла необязательных завихрений мысли и частенько высмеивала «все эти языковые финтифлюшки», которые «только создают видимость правдоподобия, но вообще-то – всего-навсего речевая гимнастика». Она только дернула плечиком, отметая попытку снизить уровень разговора кивком в сторону дам, чуть усмехнувшись, утопила эту неловкость в мягком бездонно-бархатном взгляде. Резвитесь, мол, мальчики, распускайте свои перышки, в конце концов, я-то знаю, вокруг чего все вертится, и я готова делать вид, что всерьез воспринимаю все ваши словесные ристалища, и я прощаю вам небольшие проколы. Она как будто знала тайну извечной интриги мужского и женского начал, у нее была фантастическая интуиция, и она могла ни слова не проронить в споре, или в служебной разборке, задумчиво глядя поверх голов, чтобы в конце влепить в десятку нужное решение. Когда я бываю с ней, у меня возникает чувство, будто я на аудиенции у Девы Марии, нет, конечно, не дева, и слава богу, – в ее бесконечно мягкой женственности есть что-то роковое, она дарит сладкое чувство обреченности, провидения, жуткой пустоты всего, что не есть она. В самые экстатические моменты, когда я владею ею полностью, и она уже изнемогает от ласк и любви, когда уже трудно разобрать, где я и где она, когда мы уже