История философской мысли Беларуси. Г. И. Малыхина

оказалась вытесненной на периферию духовной жизни общества. Это наложило свой негативный отпечаток на процессы белорусской духовной синергии, в том числе и на формирование этнического сознания.

      Упадок влияния и авторитета православной веры, бывшей в течение столетий одним из важнейших духовных факторов самоидентификации белорусов, шел параллельно с ослаблением белорусской государственности (один лишь факт: на соймах Речи Посполитой среди 180 послов, избираемых по всей стране, от ВКЛ было представлено только 46, из них белорусов – 34[41]). Однако дело заключалось не только во внешних обстоятельствах, но и в политике самой церкви, способах и формах ее связи с народом, отношении к его языку Эта причина явно недостаточно акцентируется в современных исторических исследованиях[42].

      Как отмечалось выше, средоточием белорусского этногенеза стал центральный регион Беларуси. Именно здесь формируется белорусский язык через синтез диалектов «полешуков» и «белорусцев», а также через ассимиляцию наречий ближайших соседей. Активно заимствовались литовские слова («куль», «кумпяк», «лайдак», «шашок», «швагер»), тюркские («аршын», «тавар», «кабан», «атаман», «ямшчык», «халва»), балтские («клуня», «дойлід», «свіран») и др. Всего же балтские племена оставили нам в наследство около 200 топонимов и гидронимов, много фамилий. Но особенно большое влияние на язык и культуру белорусов оказали поляки после Кревской унии (1385). Оно проявилось и в названиях новых населенных пунктов (Ляховцы, Ляхи, Ляховичи, Ляховщина и т. п.), где на наших землях обосновывалась мелкая польская шляхта и служивый люд, и в распространении польских имен (Казимир, Станислав, Ян, Чеслав и др.), а также в заимствовании новых слов («абавязак», «кашуля», «будаваць», «менавіта», «моц» и т. д.), в замене юлианского календаря григорианским[43] и экспансии католицизма.

      Рост и укрепление этнического самосознания белорусов в решающей степени были связаны с формированием национального языка. Уже при князе Ольгерде в 1345–1377 гг. он становится средством не только межэтнического общения, но и служебного делопроизводства. Этот его статус затем официально закрепляется в Статутах. Возникает белорусский «канцелярский» язык. На нем писались летописи («Летописец великих князей литовских»), вершилось судопроизводство, издавались юридические документы и т. д. На близком к старобелорусскому языку была издана Библия Ф. Скорины.

      Вместе с тем нужно различать грамматические, лексические и семантические особенности литературно-канцелярского языка, который базировался на старославянском, имел общегосударственный статус, нес в своем тезаурусе много заимствований, и собственно народного белорусского языка тех времен, который представлял собой множество местных диалектов и говоров[44]. Подобный лингвистический разрыв – явление, в принципе, типичное для культурной истории народов Европы. В европейских странах он был преодолен к XVIII–XIX вв. на основе синергизма высокой

41

Цит. по: Беларусы. Вытокі і этнічнае развіцце: у 6 т. Т. 4. С. 59.

42

Съвятагор, В. Праваслаўная царква на Беларусі / В. Сьвятагор // Спадчына. 1997. № 2. С. 17.

43

Лыч, А. Гісторыя культуры Беларусі / А. Лыч, У. Навіцкі. Мінск, 1996. С. 24–25.

44

Шакун, Л.М. Гісторыя беларускай літаратурнай мовы / Л.М. Шакун. Мінск, 1963. С. 17–21.