Монмартрская сирота. Луи Буссенар

этому осколку шелохнуться, – подумал он, – и мы будем заперты здесь навеки. Да и жизнь наша не была бы тогда долговечна…»

      Наконец-то они здесь, в этой сокровищнице, которая веками возбуждала алчность людей…

      Без сомнения, это и есть то место и те сокровища, о которых говорилось в легенде.

      Дэрош, однако, не испытывал того опьянения, того безумия, которые в подобных случаях обычно охватывают даже самых спокойных и бескорыстных людей.

      Он как будто разочаровался.

      А между тем там были слитки золота, составляющие целое состояние.

      Самородки различной величины – от ореха до человеческой головы, симметрично сложенные слитки, кучи золотого песка наполняли сундуки или, вернее, деревянные, грубо сколоченные ящики, которые прекрасно сохранились.

      Золото это, тусклое, без блеска, будто покрытое дымом, действительно, выглядело совершенно непривлекательно.

      Это был грубый материал, еще не обработанный, в своей неприглядной естественной простоте.

      Представьте себе глыбы гранита до того, как они стали величественными стенами дворца, или кусок мрамора, прежде чем скульптор изваял из него богиню или героя.

      Но собранное здесь золото тем не менее и в таком виде представляло огромную ценность.

      Несметное богатство заключалось в двадцати пяти ящиках, выстроенных в ряд около стены!..

      – Ведь здесь больше тридцати тонн, – воскликнул, наконец, Дэрош, воодушевляясь. – На сто миллионов!.. Может быть, даже больше!..

      Звук собственного голоса удивил его, так он изменился.

      Ему показалось, будто говорил не он, а кто-то другой.

      Что касается Жо, то он молчал и чувствовал себя счастливым, видя радость своего господина; он ликовал, потому что ликовал Дэрош. Это была радость соучастия, если можно так выразиться.

      Мало-помалу, однако, Дэрош начал испытывать чувство, похожее на опьянение.

      Он черпал пригоршнями золотой песок, пропускал его сквозь пальцы, погружал руки в золотые кучи и царапал ногтями золото, ощущая лихорадочную радость и стараясь продлить как можно дольше это нервное ощущение.

      У него вырвался крик – крик восхищения и удовлетворенной жадности.

      При свете свечи, которую держал Жо, Дэрош увидел последний ящик, в котором переливались с ослепительным блеском драгоценные камни: алмазы, рубины, бирюза, аметисты, сапфиры, изумруды, гранаты.

      Большинства их не касалась рука ювелира, но некоторые были отделаны индейцами с таким искусством и вкусом, что могли бы соперничать со знаменитыми драгоценностями, которые Фернандо Кортес отказался уступить даже самому Карлу V.

      Дэрош, опьяненный видом сокровищ, долго стоял перед сундуком.

      Наконец, сделав над собой усилие, ему удалось побороть овладевшее им лихорадочное возбуждение.

      Бросив последний взгляд на богатства – дар слепой судьбы, он сказал твердым голосом:

      – Ну полно, пора уходить; не правда ли, мой добрый Жо?

      – Это самое!