Катрены. Александр Власов

звезда заметно,

      Терпела кротко резкое лганьё.

      Старались умалить её – но тщетно:

      Все видели приподнятость её.

      Неразвитых и просто низкопробных

      Оглядывала тихой госпожой.

      На поприще ей не было подобных —

      Единственной меж ними и чужой.

      «Как мило Он отправил их из рая!..»

      Как мило Он отправил их из рая!

      Душе Его сиять ясней звезды:

      Близ яблони слоняться разрешая,

      Не разрешал Он есть её плоды.

      Родительский запрет Его презрели —

      Бесчестите себя лишь оттого.

      Ну чьи глаза мгновенно б усмотрели,

      Что вышло всё по выдумке Его?

      Какие бы словесные щедроты

      Виной обременить Его могли,

      Когда наитончайшие расчёты

      Потребное победно обрели?

      «В тени, что отвечала давней паре…»

      В тени, что отвечала давней паре,

      В тени, что наводила забытьё,

      По действию полудня на бульваре

      Глаза порой смежались у неё.

      Но двое на скамье сидели мило,

      Цветочной многоликостью дыша,

      Которой вместе с ними не ценила,

      Пожалуй, ни единая душа.

      В ней смысла не сквозило никакого,

      Скупые лишь играли краски в ней,

      Не царственно виднеясь, а грошово,

      Но дорого на скорбной смене дней.

      «Примерами сознательности личной…»

      Примерами сознательности личной

      Соперников отнюдь не увлекать —

      Излечивать от муки химеричной,

      В открытое бесчинство облекать.

      Отсутствие грозы проникновенной

      С отчётливо достойной стороны

      Лишит её отдушины бесценной,

      Легко лишит и собственной цены.

      Теряются при силе деспотичной,

      Старательно рисуются при ней

      Примерами сознательности личной,

      Классической порядочностью дней.

      «Проникло встарь от Ездры-книгочея…»

      Проникло встарь от Ездры-книгочея

      Внушение в еврейские сердца,

      Что, жён иного племени имея,

      Гневят они бессмертного Отца.

      Потребовал изгнать их Ездра чтимый

      С детьми, что ложе вредно принесло.

      Два месяца работы нетерпимой

      На список изгоняемых ушло.

      Покинули жилища, пальцы грея,

      Несчастные на зрелище зимы

      По доброму уставу Моисея,

      Которого гнушаться вправе мы.

      «Делами занимаясь, окликала…»

      Делами занимаясь, окликала

      Взыскательного практика порой;

      Касался пышки взгляд оригинала,

      А пышка зал оглядывала свой.

      Потом, открыв изношенную тогу,

      Украдкой, презирая кутерьму,

      Высовывала сахарную ногу

      На крошечный, ко скорби, миг ему.

      Эффект от этой выходки прелестной

      Рождался без изъятия всегда,

      Со схожестью, всегда вперёд известной,

      Лишался гость усвоенного льда.

      «Вы жаловаться начисто не вправе…»

      Вы жаловаться начисто не вправе

      На всё недружелюбие людей,

      Сносить его без гнева надо въяве

      За лютость армий ваших и вождей.

      Когда-то от большой реки до моря

      Не смог от вас упрятаться никто.

      А вам от неприязни мало горя —

      Благодарите Господа за то.

      Томит Он исключительно терпимо,

      Круша, но не лишая жизни всей,

      Другое не карает око зримо,

      Не трудится по заповеди сей!

      «В борьбе меж бытием и бездной мрака…»

      В борьбе меж бытием и бездной мрака

      Добро восторжествует или зло?

      Под звёздами вовеки им, однако,

      Нести взаимодействие легло.

      Двумя владеть Отцу неутолимо,

      Равно потребны двое по Нему;

      Борение меж ними больше мнимо,

      Победы не достигнуть одному.

      Должны