Симулякр. Рита Лурье

по-настоящему страшно: я чувствую, что перегнула палку. Мне некого будет обвинить, если он рассердится и явится, чтобы все-таки меня прикончить. Вполне заслуженно. Никому не нравится, когда лезут в душу. Я сама это ненавижу.

      Но я просто не сдамся. А он не идет. Он говорит:

      – Дай угадаю: из-за отца-маньяка ты наблюдалась у психолога? У него понабралась всех этих приемчиков? Думаешь, я разозлюсь? Или чего ты добиваешься?

      – Я хочу найти в этом хоть крупицу смысла, – откликаюсь я, мягче, спокойнее, – понять, зачем ты это делаешь. Если тебе так нужна Зои, почему было не пойти нормальным путем?

      Тишина. Я напрягаю слух, чтобы быть готовой, если услышу звук открываемого дверного замка, но ничего не происходит. Меня охватывает нервозность, становится сложно усидеть на месте. Я поднимаюсь на ноги и меряю комнату шагами, пока не замечаю дырку на носке. Она полностью завладевает моим вниманием, я нагибаюсь и ковыряю ее пальцем, раздосадованная тем, что, скорее всего, умру в рваных носках.

      Я представляю себе, как мой посиневший трупик всплывает из озера или прибивается к берегу реки, а явившиеся на место полицейские и коронеры фотографируют его со всех сторон. Им важны все детали, так что ступни в этих дурацких носках тоже попадут в дело, как неоспоримое доказательство того, какой жалкой была моя жизнь.

      – Придется тебя расстроить, – говорю я с искренним сожалением, – ты ошибся. Тебе нужно было похищать не меня. Не Зои. А Брэда.

      – Что еще за Брэд?

      – О! Как же ты не знаешь Брэда! – смеюсь я, – его знают все, он же гениальный музыкант. А по совместительству – любовь всей жизни Зои. Она много лет по нему сохнет, а он обращается с ней, как с мусором, изменяет ей, обманывает ее, все время вытворяет какую-то дичь, из-за которой она страшно страдает. И она все равно его прощает. Если бы ты его грохнул, мир стал бы чуточку лучше. Я бы сама его убила, но не хочу марать руки.

      Мне не удается заинтересовать похитителя этой темой. Ему плевать на Брэда, и, честно говоря, я сама толком не понимаю, почему мне не плевать. Любое напоминание о нем – напоминание о моих унижении и моральном падении. О предательстве и ненависти к себе. Ничего хорошего. Мне и без такого багажа не очень комфортно в этой комнате.

      – Ты убивала кого-нибудь?

      – Конечно, – заверяю я, – я же дочь серийного убийцы. Это у меня в крови. Убивать – мое хобби. Каждый месяц убиваю кого-нибудь нового, чтобы не потерять навык. Главное в этом деле – вовремя и грамотно избавляться от тел. И не попасться на какой-то мелочи. Многие совершают нелепые ошибки, тогда сразу видно дилетанта…

      Я умолкаю и прячу лицо в ладонях, пытаюсь остудить пылающий лоб металлом наручников.

      Боже! Что я несу! Да я действительно в отчаянии. Я выгляжу жалко. Я могу понадеяться лишь на то, что вдохновившись моими разглагольствованиями, похититель прикончит меня поскорее. Чтобы и дальше не слушать эти безумные бредни.

      Он молчит. А я вбиваю новый гвоздь в крышку своего гроба.

      – В общем… к чему я это, –