Супернестор. том I. Алексей Козлов

сталью, в меди

      Явились, голося,

      Клыкастые соседи,

      Свирепые друзья.

      Ягнят молочных жарят,

      (В бою – как на войне!)

      В кустах чего-то шарят

      И серут на стерне.

      Лампасы.

      Сабли.

      Тульи.

      Посланник Триперфле

      Монеты прятал в ульи…

      А мёд хранил в дупле…

      Да, было очень жарко,

      Привез нам друг степной

      Не лучший из подарков-

      Се-Филис бытовой…

      Пока мы плачем кличем,

      Свою степную сечь

      Монгол коротким спичем

      Пытается зажечь:

      – Товарищи! В овраге

      Тасуются враги!

      Там бочки спелой браги!

      Большие бутыляки!

      Ватрушки!

      Пироги!

      Друзья!

      Весьма неплохо

      Горячего поесть!

      Есть супчик из гороха!

      Сыр козий?

      Тоже есть!

      Есть лошади и сбруи!

      И что-то вроде нор…

      Не смогут рокосуи

      Достойный дать отпор!

      Я так люблю в Европе

      Резвиться, господа!

      Но мы его по жопе

      Ударили тогда!

      Они умели биться

      Плечом к плечу, в пыли!

      Он предал италийцев

      И …лийцы полегли.

      Чтоб не ушёл с концами

      Кудлатый в поле ржи,

      Коли его щипцами,

      Режь дундель!

      Потроши!

      Бежит!

      Бежит, бродяга!

      Неужто это быль?

      Упало древко стяга

      В клубящуюся пыль.

      Победные голубки

      Полночною порой

      Делили ткани,

      Кубки,

      Мечи,

      Полотна,

      Трубки,

      Брильянты,

      Мясорубки

      И взбили пир горой!

      Расстройство энуреза!

      Жизнь родины вдали

      Мамаю генуэзы

      Поспешно пресекли.

      Народ был озабочен:

      В морозном январе

      Устойчиво не очень

      Стоянье на Угре!

      Сто лет в Стране Советов

      Носили кирпичи

      Кихот из Назарета,

      Исус из Ламанчи.

      Татарину на гичке

      Сказали мы: «Привет!»

      Но дани по привычке

      Везли ещё сто лет!

      17. Песнь семнадцатая

      В коей нет ни сногсшибательных волшебств, ни таинственных происшествий и о содержании которой автор узнал в последнюю очередь, после издательского метрапанжа, сличавшего текст большой канонической лупой.

      Вослед за тем веками,

      Устав от свор и драк,

      Мы щупали руками

      Тяжёлый, вязкий мрак.

      Народ еду канючит,

      Рыдает и сопит,

      Москву все время пучит,

      А та чрез день горит.

      Смотрели мы упорно

      Поверх чужих голов

      На мох камней дозорных

      И слизь сырых углов.

      А он, как говорится,

      Как Христ, по мере сил,

      Сушёною плотвицей

      Весь город накормил!

      Мы