Несносная практикантка. Вероника Фокс

асов.

      Поправляю пиджак, быстро выдохнув, начинаю обратный отсчет про себя.

      Девять.

      Очень интересно узнать, как он выглядит!

      Восемь.

      Интересно, а все сыщики едят пончик?

      Семь.

      Нет, нужно собраться с мыслями! Я же будущий сыщик!

      Шесть.

      Блин… Захотела в туалет по-маленькому…

      Пять.

      А вдруг я ошиблась адресом?

      Четыре.

      Нужно вспомнить магическое право. Он же может задать вопросы!

      Три.

      Нет, всё будет хорошо.

      Два.

      Нет. Всё уже плохо! Я не могу собраться с мыслями.

      Один.

      Глубокий вдох и медленный выдох.

      Три ровных стука в дверь, с периодичностью в одну секунду. Поправляю пиджак и шляпу, которая, как мне кажется, уже немного перекосилась на волосах. Ожидаю, когда мне откроют дверь.

      За дверью слышатся шорохи, потом что-то громко падает. Звук очень похож на разбившуюся вазу. Отчетливо доносятся шаги по осколкам. Я прислушиваюсь к каждому звуку. Хочу приложить ухо к двери, чтобы получше расслышать, но она резко распахивается.

      Передо мной возникает мужчина с голым накаченным торсом и в спортивных штанах. Мы встречаемся с ним взглядом. Вот как выглядит мой наставник? Волнистые каштановые волосы, глубоко посаженные насыщенные карие глаза. Трехдневная щетина, ровные тонкие губы, волевой подбородок и кучные брови.

      Он смотрит на меня. Я смотрю на него.

      Нужно брать ситуацию в свои руки!

      – Меня зовут Октябрина, я ваша практикантка, – тараторю на автомате, потому что два чертовых дня тренировалась перед зеркалом. В это мгновение мы оба замираем. Мне чудится, что омут карих глаз выглядит стеклянным. Мужчина сначала хмурится, сощурив глаза, а потом тихим мягким тембром добавляет:

      – Который час?

      Смотрю на наручные часы:

      – Семь часов и одна минута.

      На какое-то мгновение мужчина задумывается, будто бы что-то считает в уме, а потом резко спрашивает:

      – А день недели?

      – Воскресенье, – удивленно отвечаю ему.

      Мужчина что-то мычит, а после резко закрывает дверь перед моим носом.

      Стою как вкопанная, не поняв, что произошло. Осознание приходит так быстро, что чувствую, как во мне закипает возмущение. Это что за неуважение такое с порога? Ух!

      Требовательно стучу еще раз в дверь, и на пятом стуке она вновь открывается.

      – Меня зовут Октябрина, я ваша практикантка, – говорю я чуть медленней, чтобы до этого невежи наконец-то дошло. – Сегодня мой первый рабочий…

      – Тс-с-с-с, – шипит мужчина и морщится. – Голова болит.

      – А, – восклицаю я тихо, перебирая ручку маленькой сумочки пальцами. – Меня зовут Октябрина, – говорю ему шепотом. – Я ваша новая практикантка.

      Мужчина моргает несколько раз, а после внимательно оглядывает меня с ног до головы. Он медленно скользит взглядом, отчего мне становится не по себе. Ощущаю себя в чем мать родила, на всеобщем обозрении. По коже пробегают мурашки. Мужчина неразборчиво мычит, заострив свой холодный взгляд на моих туфлях.

      – Какая высота ваших каблуков?

      – Четыре сантиметра, – говорю ему и не понимаю, к чему был этот вопрос.

      – Сойдет.

      – Что?

      – Как вас зовут? – вновь интересуется мужчина, будто бы не расслышал.

      О нет, он все прекрасно слышал!

      – Октябрина Чехова, – говорю ему со всей серьезностью и скрещиваю руки на груди. – Вас должны были предупредить о том, что в воскресенье, первого октября, ровно в семь часов ноль минут, приду я.

      Вижу, как мужчина пытается сообразить, что я ему говорю. И тут мне приходит на ум назойливая мысль: он чертовски пьян!

      Ну конечно же! Это всё объясняет! И стеклянный взгляд, и ненормальное поведение. А еще… То, что у него болит голова. Я даже уверена в этом!

      – Чехова, Чехова, Чехова, Чехова, – тараторит мужчина, будто бы пытается что-то отыскать в своих мыслях. – Чехова…

      – Я из Академии Потусторонних Расследований. Третий курс, с кафедры по борьбе с нечистью.

      Мужчина замирает, подняв холодный взгляд. Вначале щурится, следом тяжело вздыхает, потом вновь щурится.

      Странный какой-то.

      – Я студентов не принимаю, – отчужденно говорит он и хочет захлопнуть дверью, как я ставлю ногу между порогом и полотном.

      – Ну как же не принимаете! – восклицаю я, оттолкнув дверь от себя. – Вот же официальное письмо!

      Поспешно достаю официальную бумагу с магической печатью ректора моей Академии и торжественно вручаю это мужчине. Но он не берет ее. Просто смотрит на бумажку, словно я раздаю какие-то листовки. Но, по всей видимости, из-за моего требовательного