Ее проклятье. Его истинная. Наталия Журавликова

когда он разговаривает с Высшими, можно было напугаться до икоты.

      Убедившись, что с подопечным все хорошо, старик отправился в свое убежище. Иначе его комнаты не назвать.

      Два помещения, соединенные общей дверью. Стены увешаны картами звездного неба, схемами и магическими знаками.

      На полу – начерченная белым звезда с кругом в центре. Подпалины на досках красноречиво говорили о том, что здесь проводятся обряды.

      Хорез уселся на громоздкий табурет, развернул желтый, потрескавшийся свиток. Почитал, беззвучно шевеля губами. Затем раскрыл толстую книгу, долго изучал, будто первый раз видел.

      Наконец поднялся, разминая мышцы шеи.

      А дальше сделал неожиданное для старца.

      Легко, словно подросток, запрыгнул на табурет и толкнул обеими руками потолок над собой.

      Открылся круглый люк, в котором мигали ранние звезды.

      Подтянувшись, как заправский гимнаст, Хорез забрался на крышу. Она тоже была обставлена как ритуальное место. Только вся обстановка выполнена из грубо обработанного камня.

      Стол, алтарь с нанесенной гравировкой, повторявший рисунок на полу в его лаборатории.

      Звездочет занимал верхний этаж в одной из башен дворца Меелингов и крышу ее тоже. Для удобства обращения к светилам.

      Он не просто смотрел на звезды, как юная, полная романтических надежд барышня.

      Хорез поднял крепко зажатую в обеих руках рамку из черного металла. Форма у нее была необычная, будто к одному треугольнику прислонен другой, их вершины топорщатся звездными лучами. Можно передвигать фигуры, меняя наклон и положение относительно друг друга, а сквозь эти окошки смотреть на небо с разных ракурсов и точек.

      И свет, проходя через рамку, заметно усиливался, обволакивая самого мудреца, даруя ему мощь и знания, которых не было на Аржимея.

      Хорез внимательно изучал звезды, что-то постоянно выписывая в лежащую на столе пухлую книгу с растрепанными страницами.

      А потом положил рамку на каменный алтарь и воздел уже свободные руки к небу, с которого падал на него столп таинственного света.

      – Зародилась его истинная любовь! – прошептал Хорез. – Любовь, что вернет в Меелингу магию. Огонь, который нужно успеть разжечь из крохотной искры. Иначе мрак и забвение придут к нам.

* * *

      Дитмор и его отец, король Арвер Второй, играли в «Сражение». На огромной доске, расчерченной разноцветными линиями, стояли фигуры, изображавшие полководцев, солдат, маршалов и генералов.

      – Я сжег твою деревню, – сообщил Арвер сыну. – Ты, видно, заснул на «Тактике ведения боя». Или учителя из рук вон плохо делают свою работу.

      – Может быть, я пожертвовал деревушкой, которую и так все покинули, чтобы не портить дипломатических отношений с самолюбивым тираном, – прищурился Дитмор. – Или второй вариант… пока тот упивается победой, я зайду с левого фланга и отрежу передовой отряд. И главнокомандующий останется с неприкрытым задом.

      – Какое коварство! – восхитился король. Он хотел добавить еще