Кыштымский карлик, или Как страус родил перепелку. Ольга Гарибальдовна Гладышева

на их, законах, несовершенстве слоя общества.

      За годы работы в институте Агекян получил доступ к информации под грифом «секретно» и «совершенно секретно». В связи с этим ему пришлось прослушать множество разнообразнейших инструктажей о том, чего он в своей подконтрольной серьезному ведомству жизни категорически делать не должен нигде, никогда и ни при каких обстоятельствах. Эти запреты, безусловно, были мягче, чем у некоторых кадровых военных. Агекян, усмехнувшись, вспомнил командировочного из Иркутска, которому вменялось в обязанности успеть первым написать и передать начальству рапорт в том случае, если кто-то (не приведи господь, женщина) зайдет к нему в гостиничный номер. И он честно писал рапорт начальству, когда на конференции его соавтор зашла к нему за словарем… Тем не менее за годы жизни и работы в мозгу Агекяна очень четко отпечаталось крупным жирным шрифтом 72 кегля, что сотрудничество с иностранцами (а тем более с иностранными структурами) ни к чему хорошему привести не может. Об этом сегодня утром гневным шепотом с придыханием талдычила и его жена, а жена зря паниковать не будет. Однако на кону были деньги, и это многое меняло.

      Деньги Семену Аршавировичу были нужны позарез, и хорошо бы – большие деньги. Ради этого Агекян готов был пойти на многое. У него была единственная дочь, фотографию которой он с видимым удовольствием демонстрировал всем желающим и нежелающим, не сильно интересуясь мнением последних, при этом глазки чадолюбивого папаши довольно поблескивали и он, причмокивая от удовольствия, приговаривал: «Что, хороша?» – как если бы разговор шел о породистой кобыле. Так вот, его дочь пару месяцев назад неожиданно вышла замуж, и в их двухкомнатной квартирке завелось существо под названием «зять». Это существо Агекяна не радовало совсем. Да и кого оно может радовать? Вот представьте, накануне Семен Аршавирович целый час убил, стоя в очереди за сметаной, и – молодец – достоялся: купил аж целую пол-литровую банку. Но только один раз ему удалось вкусить неземное блюдо – блинчики со свежей сметанкой, как этот зять, вернувшись из института к ночи, в одно лицо под телевизор эту банку, то есть сметанку в ней, и прикончил. А утром уже вместе с дочкой зять с удивлением наблюдал за истерикой Агекяна, который совершенно справедливо возмущался по поводу: «ты дров не рубил, ты печь не топил, ты воду не носил, ты кашу не варил», палец о палец не ударил, а сметанку слизал. Вот тогда Агекян и его ближайшее окружение окончательно поняли: дети в этой жизни должны жить отдельно от родителей, иначе последние от ежедневных огорчений могут и дуба дать. А смысл истерики был кристально ясен: ну, любишь сметану, так сам ее и доставай. Правда, на самом деле достать сметану было существенно сложнее, чем может показаться. Это означает: ищи, где сметану сегодня выкинули (имеется в виду – выкинули в продажу), успей туда, пока не раскупили, а затем терпеливо стой в склочных очередях и надейся, что, когда твоя очередь к прилавку подойдет, процесс продажи сметаны не прекратится внезапным образом. «А то ишь