Этот неистовый русский. Эдуард Хруцкий

стонал от хохота. Видимо, зрители никогда ещё не видели столь странной борьбы. Чёрная маска начал дышать тяжело, хрипло. Вот он изловчился и чуть не поймал Аркашу на нельсон – только удивительная ловкость спасла его. Аркаша вырвался и бросил противника через бедро, ещё усилие – и Чёрная маска лёг на обе лопатки.

      Зрители неистовствовали. А громче всех радовался можайский купчина.

      – Гоните монету, жулики, прямо сейчас, а не то крикну урядника и в участок.

      Хозяин балагана стоял бледный. Действительно, дело было серьёзным: не дашь денег – публика разнесёт цирк.

      – Господа, господа! Пусть господин гимназист пройдёт ко мне, там я вручу ему его законный выигрыш.

      – Нет, – купчина грудью напирал на хозяина, – я три золотых платил, так что желаю видеть расчёт своими глазами.

      Георгий Яковлевич встал, подошёл к купцу.

      – Простите, сударь, вы внесли залог за моего сына. Позвольте вернуть вам деньги. – Харлампиев с поклоном протянул купцу три империала. – А за призом, – он повернулся к хозяину, – мы пройдём к вам.

      Они сидят в тесной каморке, за неструганным столом. На нём столбик «золотых» монет – позолоченные двухкопеечные, оловянный кубок, медные звёзды и медали.

      – Вот, извольте сами убедиться, сударь. Откуда мне, бедному человеку, взять столько денег?

      Хозяин балагана посмотрел на Харлампиева. Рядом с ним, устало опустив плечи, сидели два парня. Тот, кто называл себя Кречетом, морщась от боли, сорвал приклеенные усы. Сразу же борцы стали удивительно похожими друг на друга.

      – Сыновья мои, – грустно усмехнулся хозяин, – могли бы стать хорошими артистами… – он помолчал немного. – Да видите ли, милостивый государь, цирк наш сгорел. Вот и приходится, чтобы не пропасть с голоду, народ обманывать. Я вам даже трёх империалов возвратить не могу.

      – Ничего, вы не беспокойтесь, – Георгий Яковлевич положил руку на плечо собеседника, – я понимаю вас. Рад познакомиться. Позвольте представиться – Харлампиев Георгий Яковлевич, ветеринарный фельдшер, а это мой сын – Аркадий.

      – А меня, – хозяин балагана улыбнулся вдруг добро и широко, – Самойловым Василием Сергеевичем зовут, сыновей – Андрей и Иван. Душевно признателен вам.

      – Ваша лошадка на заднюю припадает, – Георгий Яковлевич встал, – так я её погляжу, так просто, без денег. Пойдём, Аркаша.

* * *

      Выпускной класс – дело серьёзное. Восьмиклассник – это почти студент. Он уже держится по-другому, да и забот у него побольше! На третьем этаже гимназии, там, где разместились выпускные классы, тишина. В коридорах на переменах народу немного. Все в курилке. Шутка ли сказать, старшеклассникам официально разрешено курить!

      Аркаша всё свободное время отдавал живописи. Его наброски из Гжатска очень понравились Ильину. Он отобрал лучшие акварели и устроил в гимназии выставку. Она имела успех. Приезжали дамы-попечительницы. Внимательно в лорнет рассматривали акварели, мило щебетали. Даже сам попечитель учебного округа тайный советник Мордюков посетил выставку. Долго смотрел на голову