Безупречный злодей для госпожи попаданки. Дарина Ромм

только тебя не купит кто-то лично для себя.

      – Что ты планируешь со мной сделать? И что значит «лично для себя»? – решаюсь спросить.

      – Что сделать? – Али недоуменно приподнимает бровь. – Продать тому, кто даст за тебя больше, конечно. Выгоднее будет отдать тебя в дорогой бордель или дом развлечений. Но если найдется желающий купить тебя для личного удовольствия и предложит хорошую цену, то могу согласиться на сделку.

      – Ты уверен, что меня захотят купить дорого?

      – Почему нет? – Али усмехается. – Когда сойдут твои синяки, будет виднее, но и сейчас ясно, что ты красива. Думаю, если привести тебя в порядок, то можно выставить на закрытый аукцион, где продается лучший товар для самых богатых и уважаемых мужчин королевства. Возможно, тебя купят для королевского ложа. Хотя даже я не могу пожелать тебе такой участи, – добавляет он и умолкает, глядя на меня со странной полуулыбкой, в которой соединяются равнодушие, жестокость и горечь.

      Облизнув пересохшие губы, я решаюсь на еще один вопрос.

      – Скажи, а инквизиторы принимают участие в таких аукционах?

      – Инквизиторы? – щека Али дергается. –  Нет, инквизиторам не по чину посещать такие заведения. Они находят удовольствие в другом и в других местах, так что, даже не надейся, девочка.

      – Оставь надежду всяк сюда входящий? – шепчу я, радуясь, что мое лицо блестит под толстым слоем крема, и на нем не видно текущих по щекам слез.

      Не отвечая, Али лезет в карман черных брюк, заправленных в высокие сапоги, и вынимает короткую цепочку с прикрепленным к ней резным листиком из голубоватого металла.

      – Это было зашито в твоем платье, Федерика. Что это?

      Пожимаю плечами:

      – Я не помню ничего до момента, как очнулась на дне телеги, везущей меня к тебе.

      – Но ты помнишь свое имя, – Али прищуривается, буравя мое лицо глазами. – Может, тогда имя своего рода вспомнишь?

      – Я из рода Попаданок. Госпожа Федерика Попаданка.

      В моем теперешнем состоянии беспросветного уныния эта шутка кажется мне очень смешной – я даже начинаю хихикать сквозь слезы.

      Али терпеливо пережидает приступ моего веселья и сообщает:

      – Что же, раз ты уже способна смеяться, с завтрашнего дня начнем готовить тебя к продаже, Федерика Попаданка.

      (*) «Меж гнилыми яблоками выбор невелик» – цитата из комедии У. Шекспира "Укрощение строптивой"

      6

      После ухода Али я долго лежу, тупо глядя в потолок своей кельи и боясь даже думать о словах работорговца. О том, что он так и поступит, как сказал – продаст меня с торгов в бордель. Или мерзкому извращенцу, как между собой шептались Ганис и тот второй, его подельник. Или продадут на королевское ложе, что, судя по всему, самое страшное из возможного…

      А может это все сон или галлюцинации? И ни в какой другой мир я не попадала? Нет никакого работорговца со шрамом на брови. Нет лекаря с его отвратительным лекарством. Не было Ганиса и его дружка, собиравшихся скормить