Безупречный злодей для госпожи попаданки. Дарина Ромм

сторону.

      Достаю тряпицу, что дал мне Лазарис, кладу на край раковины и осторожно разворачиваю. На ткани лежит кулон на короткой цепочке – голубоватый металл в форме листика и свернутый клочок бумаги. Торопливо разворачиваю записку и читаю написанное по-русски: «Эризея, лавка госпожи Татианы». В тот же миг бумага вспыхивает алым. От неожиданности я разжимаю пальцы, и она летит на пол, осыпаясь на него прозрачным пеплом. Торопливо заворачиваю кулон в ткань, прячу свои богатства обратно в кармашек и, поплескав на лицо водой из кувшина, выхожу наружу.

      Ночью, разместившись на полу на неудобном тонком матрасе без простыни, я прислушиваюсь к дыханию лежащих рядом девушек. Все давно спят – со всех сторон слышится сопение и похрапывания. Кто-то тихо стонет, переворачиваясь с боку на бок. Кто-то разговаривает во сне… У двери, перегораживая ее своим телом, раскатисто храпит Евлин.

      Я вглядываюсь в темноту, чуть подсвеченную отблесками луны в окне, и беспокойно стискиваю в пальцах резной ключ – до рассвета всего пара часов, а я не знаю, как выбраться из комнаты…

      Внезапно храп Евлина обрывается. Он грузно ворочается, кряхтит, затем встает на ноги. Стараясь не шуметь, выходит за дверь, оставляя ее приоткрытой.

      Я напрягаюсь, в голову бьет горячая волна возбуждения – вот он, мой шанс! Собираюсь встать, но тут в углу комнаты раздается тихое шуршание, и с одного из матрасов осторожно поднимается женская фигурка. Несколько секунд стоит, прислушиваясь, и начинает неслышно красться к двери. Выскальзывает в коридор, тихо прикрывая за собой дверь.

      Некоторое время я лежу, прислушиваясь к звукам в комнате, затем осторожно поднимаюсь. Стараясь не производить ни одного шороха, вдоль стенки иду к двери и выскальзываю наружу, благо девица оставила ее открытой. Медленно, прислушиваясь к каждому шороху, двигаюсь в сторону туалета.  У его двери замираю – невдалеке раздаются голоса, мужской и женский. Мужчина что-то резко выговаривает. Женщина жалобно всхлипывает, затем начинает плакать.

      Я недолго слушаю и понимающе усмехаюсь: говорила я тебе, Баяна, обещать – не значит жениться. Особенно, если обещания прозвучали только в твоем воображении.

      Затем тихо-тихо вставляю ключ в замочную скважину и открываю дверь. В туалете чуть светлее, чем в комнате, – окно здесь не закрыто ставнями, и луна хорошо освещает помещение.

      Ключом от входной двери открываю шкафчик. Достаю сложенный аккуратной стопкой мужской костюм, тряпичную сумку и маленький, но увесистый мешочек с завязками. Торопливо переодеваюсь и прячу свое платье в сумку. Кулон в форме листика оставляю в тайнике панталон, а украденный у Евлина кружок кладу в карман штанов. Меняю свои сандалии на грубые кожаные тапки и подхожу к окну. Напрягая руки отодвигаю решётку, перекидываю свою сумку наружу и взбираюсь на подоконник.

      «Ангел мой, лети со мной. Ты впереди, я за тобой» – бормочу про себя любимую молитву – уверена, что и в этом мире меня услышат, и мягко спрыгиваю на траву под окном.

      Бесшумно задвигаю решетку обратно и, повесив сумку