Соблазн. Проза. Игорь Агафонов

может быть?), жуткое нетерпение ко всему, что находилось вне пределов его понимания. Либо ты со мной, либо против меня. Этакая жёстко-революционная формулировка пронзила его мозг и прочно там закрепилась.

      Но оставим пока Сяву Елизарыча при его щекотливых интересах и метаниях. Двинемся далее – ко всё более разрастающемуся интересу в его окружении. На сугубо семейной чаепитии – в большущей кухне со светлыми окнами и натяжным матовым потолком, отражавшим напольные предметы, но не резко, обозначив лишь глубину пространства, что сделало потолок высоты почти бесконечной, как утреннее, ещё молочное за туманом небо, – за длинным овальным столом, накрытым серебристой скатертью с ненавязчивым, едва заметным узором, состоялось знаковое, как ныне принято обозначать наиболее масштабные и грандиозные события, было единогласно решено – строить в своём селе храм во имя Лазаря четверодневного, а именно часовню (церковь – это уж слишком большие деньги), где должна быть и частица мощей самого Святого, друга Христова.

      На совете этом – надо бы добавить: при кворуме (используя канцеляризм для полной определённости) – присутствовали: сам Сява Елизарыч Двушкин, Надежда Никитична, их сын, Фёдор Сявыч, возглавивший фирму по отцовой болезни, статная невестка Вероника и малолетний внук Федя. Ни дать ни взять – совет в Филях. Без малейшей иронии. Не будем забывать: мероприятию придано было общемировое значение. Отсюда и все сопутствующие эпитеты.

      Оставалось – обрести поддержку православных селян (что было несложно) и разноуровневых административных структур (что посложнее, памятуя о вечно плохих российских дорогах и дураках… да ещё вновь модном словце – коррупция…), а также определиться с местом строительства.

      «В начале зимы, – было записано в дневнике Сявы Елизарыча, – направлено прошение жителей деревни Шальная на имя Митрополита Круглицкого и Коловратского Ювеналия о строительстве часовни в честь Святого Лазаря. В продолжение этого же года подбирался участок для строительства. Всяческих препятствий возникало достаточно, пока главе местной администрации не приснился сон – причём, снился он ему три ночи подряд, – в котором он увидел белую церковь на выезде из Шальной. Примчавшись в село на своём „мереносе“, он категорически потребовал от меня немедленного начала возведения храма напротив моего дома. С документами на землю и прочей волокитой мздоимцев обещает помочь».

      К слову, Сява Елизарыч очень удивился снам функционера… некая, пожалуй, ревность присутствовала в его недоумении. Как так, не ему приснилось, а другому? Получалось, тот, другой, гораздо духовнее, что ли, нежели он сам? Впрочем, Господь или Лазарь лучше знают, кому и чего следует. Сие рассуждение умиротворило.

      Семейству Двушкиных в полном составе идея о часовне у фронтона их виллы весьма понравилась. Надежде Никитичне, в частности, – потому что