Свободное падение. Ксения Трачук

вынужден был признать, что она отнюдь не классическая красавица. Слишком большой нос – да, пожалуй. Высокие скулы, волевой подбородок и совсем не идеальная шея – да, это так. Всё спасали и меняли глаза – те самые, что смотрели на него со всех афиш центрального Стамбула. Именно глаза делали её такой, какой она была, – необыкновенной, харизматичной, запоминающейся…

      Многие ехидно отмечали и недостатки её фигуры, особенно не самый высокий рост и слишком большую грудь. Что ж, в последнем вопросе Гордиевский мог похвастаться стопроцентной, абсолютной необъективностью!

      …Оперный театр Сюрейя показался Максиму каким-то тесным, излишне вычурным. Несмотря на прохладную погоду, внутри было душновато и пахло чем-то терпким и пряным, будто зал специально обработали недорогими, базарными духами. Скромный наряд Гордиевского резко контрастировал с фраками и брендовыми костюмами турок: видимо, в оперу принято было наряжаться как на праздник.

      Вежливо подняв весь третий рад партера, заполненный задолго до начала представления, Максим с удовлетворением уселся на своё место: Варгик не подвёл, достал билеты что надо. Главное, артистов будет видно как на ладони – лучше, чем с первого ряда, утыкающегося в оркестровую яму.

      – А чем она так хороша, эта Тельман? – услышал он родную речь и невольно обернулся.

      Прямо за ним сидели три русские дамочки средних лет, разряженные похлеще турчанок.

      Смерив Гордиевского равнодушным взглядом, они продолжили начатый разговор.

      – Чем она хороша? Самойловым. Разве ты не знаешь, кто её муж?

      – Муж? Говорят, они развелись год назад. Там был такой скандал…

      – Ну и что? Всё равно Самойлов её продвигает. Он же банкир. Глава СТБ+, а это главный спонсор Большого.

      – Ну, может быть… А вы знаете, что она два раза лежала в психушке? Да-да! В элитной, разумеется, только для знаменитостей. Какая-то безумно дорогая клиника.

      – В психушке? И от чего же её лечили?

      – Депрессия. Нет, маниакальное расстройство…

      – Да ладно, наверняка сплетни!

      – Никакие не сплетни, правда! Она сама рассказывала в интервью. У неё было выгорание – ещё тогда, когда она спела Норму в Ла Скала, слышали? У неё случился нервный срыв, ужасный. А потом этот развод с Самойловым… Целый год не показывалась. Да-да, я точно знаю! Это везде писали.

      – Какая разница, боже мой! Важно, не с кем она там спит или от чего лечится. Как поёт, вы мне лучше скажите, как поёт?

      – Хорошо поёт, ещё бы! Голос фантастический, уникальный тембр.

      – Голосов хороших много. Не в этом дело.

      – А в чём?

      – Она не этим берёт, а другим. Понимаете, девочки?

      – Ну а чем берёт? Внешне вроде обычная, ничего такого. В чём фишка?

      – Чистый секс. Тельман – чистый секс на сцене! Так про неё написал один критик – этот, как его…

      Гордиевский так и не узнал, кто же определил Анну Тельман как «чистый секс на сцене»: зал уже разразился громкими аплодисментами, встречая дирижёра.