Лунные дети-1. Александр Сиваков

ты взяла? – Я впервые обратилась к ней. Обратилась на «ты», и после этого даже нашла в себе силы улыбнуться.

      – Ты краснеть умеешь, – дружелюбно пояснила Иванова. – И симпатичная, с тобой приятно будет в одной комнате жить. Ну?

      Никита с интересом прислушивался к нашему разговору.

      – Ты думаешь, нам разрешат?

      Моя собеседница хмыкнула:

      – Ты вообще, с какой планеты к нам? Не знаешь, кто я такая? Или до сих пор думаешь, что придёт какой-нибудь добренький дядечка и что-нибудь посмеет мне сказать? Хватит, уже приходил.

      Я взглянула на мальчика, словно ждала, словно ждала от него подсказки, что нужно делать. Он едва заметно передёрнул плечами с видом, что, мол, я, разбирайся сама. От Ивановой наш безмолвный диалог не укрылся.

      – Это твой брат? – Поинтересовалась она.

      – У тебя в школе был «этикет»? – Спросил у неё Никита, поднимаясь со своего места.

      – Был. И что?

      – Пора бы знать, что в присутствии какого-нибудь человека невежливо говорить об этом человеке в третьем лице.

      И ушёл.

      Это называется «поставить на место».

      Я бы на месте моей будущей соседке по комнаты умерла со стыда, та только слегка порозовела.

      Да, не сошлись ребята характерами, что тут ещё можно сказать. Точнее, слишком уж сошлись, а теперь отталкиваются друг от друга словно два одноимённых полюса в магните.

      – Ну, что, ты решила? – Голос Ивановой перестал быть дружелюбным. Я поняла, что, стоит мне сейчас отказаться, я стану её врагом на всю оставшуюся жизнь.

      – Меня Настей зовут. Пойдём?

      Мы подошли к двери с цифрой «пятнадцать». Я слегка удивилась такому совпадению: всегда считала это число своим счастливым.

      Комнату себе Полина, как это и следовало ожидать, выбрала самую лучшую. Просторная, светлая, с двумя аккуратно застеленными кроватями у противоположных стен. Перед окном – двухместный письменный стол, в разных углах по обе стороны от него – интернет-кресла. Ещё один крохотный столик с обтекаемым корпусом пищесинтезатора. Это – минимум любого уважающего себя кабинета.

      Были тут и свои излишества. Пушистый серый ковёр, настолько большой, что казался не ковром, а полом. Такой я видела впервые: ноги по щиколотку утопали в ворсе. Мерно раскачивался маятник ходиков. В самый неожиданный момент из крохотной дверки, которую я сначала не заметила, высунулась серая птичка и прокуковала семь раз. Семь часов. Часики, оказывается, ещё и с кукушкой. Здорово.

      За окном шумели вековые дубы школьного парка. Между стволами деревьев блестела гладь озера.

      – Здесь довольно мило.

      Иванова фыркнула:

      – Ты говоришь прямо как героиня какого-нибудь старого фильма.

      Она прошла по комнате, переставляя с места на место какие-то безделушки, подошла к пищесинтезатору, открыла его крышку и принялась изучать написанные на оборотной стороне технические характеристики.

      – От голода мы тут не умрём, – наконец, по