Преступник и его тень. Дмитрий Николаевич Москалев

выключила свет.

      _{(Посвящается битве на Сомме, 1916 год)}

      Кабинет Зигфрида. Зигфрид смотрит на фотографию своей давно умершей жены.

      Пыль на столе, и до нее нет дела,

      Скрипит и кресло, осунулось чиновника лицо,

      Свеча горит, тем самым разрушая собственное тело,

      Дает тепло бумагам и чернилам,

      Перо вонзилось остриём в словцо,

      Внизу осталась место, где печать двукрыла,

      Прошла уж пар лет, как Фердинанд упал,

      И жизнь разбилась на куски, после удара, до.

      Но все же министерских дел судьба не изменила.

      Зигфрид:

      – Твой образ снится мне,

      Пропал мой сон, безумие свое топлю в вине,

      Умом я стал невзрачен.

      Твой образ и в луне, и в Солнце золотом, везде!

      Он легок, но тяжел, он светел, он и мрачен,

      Но для меня не мир опасен,

      Опасна красота твоя была.

      Безмолвный, безразличный взгляд

      Твой страшен.

      Он больно в сердце бьет,

      Как ни один кинжал, он острый,

      Он из меня веревки вьет,

      Когда-нибудь он ранит,

      А может, наконец, убьет,

      Какой же я несчастный,

      Страданий труд имею я напрасный.

      Поезд, стук колес,

      Тебя я встретил там одну,

      Стук сердец,

      Разбитых в дребезги

      Под весом юных грез.

      И фонари, что впереди, что позади

      Сползают в яму и на полпути

      Тускнеют, угасают,

      А позади останутся не пройдены пути

      От кухни до кровати.

      Зигфрид еще долго не спит, на столе горит свеча, открыта счётная книга, документы стоят в стороне, хозяин дубового стола задумчиво смотрит на огонь, его мучают головные боли. Он одинок и немощен, но грозен и опасен, он – опытный бюрократ; не осторожный взгляд, слово, всё помнит он, этот судебный гад, эта змея, в обличье судьи мирского. Зигфрид любит власть, и если у него ее отнять, то старик непременно сойдет с ума, он тронется и умрет, раньше, чем его замучает недуг и только важность жаром своим подпитывает в нем угли, абсолютно полом существе.

      Зигфрид:

      – Благо для других

      Сокрыто столь полно

      В поступках окрылённых,

      Их действие настолько велико,

      Что мне противно целиком оно.

      Зигфрид всегда ненавидел законы, они мешали ему судить. Молодым, а больше старым, старик полюбил деньги. Заработок, взятки, обогащение всецело поработили его, и вряд ли сыскался бы такой наглец, своим скряжничеством попытавшийся перебороть Зигфрида, имеющего секретные сбережения, дома, дворцы, плантации, суды, о да! Суды, свои карманные суды и военных, и чего только не имел старик через своих поверенных лиц. И он, будучи человеком неглупым, понимал, что смерть лишит его всего, и он ревновал свое богатство к смерти.

      Не выгодно добро,

      Оно мне и не ведомо,

      Когда ни роста, ни процента не дано,

      И ни за жалость, ни за милосердие,

      Наживы не имея – я не приложу усердия.

      Что чернь мне? Что мне нищий смерд?

      Я повелитель, я земной Гефест!

      Кую я славу и