Черная боль Земли. Василий Иванович Лягоскин

быстро теряя скорость, он успел вспомнить таких же стражников – на рагистанско-славинской границе. Там их было больше – целый десяток – и вооружены были они не в пример солиднее, саблями да копьями. Но вот жадности в них было… ну если у всех собрать, как раз бы хватило на этого представителя земных дорожных властей, вооруженного одной палкой.

      Сашка за спиной тут же заныл: «Я же говорил!», но Свет заставил его заткнуться – одним движением мускулов спины. А «Ява» наконец остановилась, чуть не наехав на черный форменный сапог.

      – В чем дело, сержант? – охотник вроде и не повысил голоса, но сейчас в нем – совершенно органично – прорезались властные нотки сразу нескольких правителей иного мира. И внутренне чутье постового подсказало – зря он остановил этот мотоцикл. Он вытянулся по стойке «Смирно!», – и отрапортовал, заставив лесника за спиной испуганно сжаться:

      – Старший сержант Гаврилюк! Разрешите продолжить патрулирование?!

      – Продолжай, – махнул рукой охотник, вспомнивший почему-то как раз про село Барское Татарово, – все в порядке по службе?

      – Так точно, – вытянулся еще ретивей старший сержант, который успел спрятать куда-то свой жезл, – только…

      – Что только? – снял с педали стартера ногу охотник.

      Постовой нагнулся к его уху и, понизив тональность голоса, сообщил:

      – На разводе утром сообщили, что шесть зэков из Мелеховской колонии сбежали. Особо опасные. Двух охранников кончили, и «Калашниковы» их с собой прихватили. И вроде их в нашей стороне видели.

      – Хорошо, – поставленным командирским голосом отпустил сержанта Свет, – учту.

      Мотоцикл взревел, и почти сразу свернул с трассы, на дорогу, что вела к дому – Сашкиному, естественно. А сержант еще долго провожал глазами фуры и легковушки, пытаясь найти ответ на простой вопрос: «Что это было?»…

      Охотник опять обратился к движку – как бы дико это не звучало:

      – Давай дорогой, жми!

      Какое-то смутное беспокойство посеяли в его душе слова сержанта. Связано ли оно было с сбежавшими заключенными, Свет пока не знал. Но он точно знал – надо спешить. Поэтому «Ява» опасно кренилась на поворотах, которых здесь было великое множество и натужно выла на ровных участках. Они вихрем, не снижая скорости, промчались через несколько деревушек, въехали в большой поселок, который по-простому назывался Клязьминским городком, и тут вынуждены были затормозить. Свет, правда и сам бы остановил мотоцикл рядом с толпой, которая перегородила дорогу у автобусной остановки. Напротив нее располагался магазин, на высокой ступеньке которого как раз заканчивал речь участковый, лейтенант Михаил Уткин – тот самый «зверюга», которого побаивался даже тертый калач Угодин.

      Милиционер взглянул строго на подъехавший мотоцикл, и бросил напоследок в толпу:

      – Так что граждане, сами понимаете – пока не поймаем извергов, в лес