Откровенные романы. Григорий Жадько

и повинуюсь моя госпожа! – безропотно согласился я.

      – Давно бы так. Наливайте сразу и по третьему бокалу, – пошла в разнос Маша.

      – Мы не спешим?

      – Хочу быть пьяная.

      – Пьяная?

      – Пьяная и веселая. Se promener ainsi se promener. (Гулять так гулять. фр.)

      – Что бы все забыть?

      – Все, все! И хозяйку, и Петербург, и прошлую жизнь. Я когда выпью – становлюсь сама собой. Естественная. Даже сама себе нравлюсь.

      – Ну, значит третий тост за вас. Сам Бог велел.

      – Поддерживаю.

      Я передвинул стул поближе к ней и сел почти вплотную.

      – Не поняла вашего демарша, – сказала она, покосившись на меня и морща смешно лобик, – лучше яблоки порежьте и садитесь, где сидели, а то я вас не вижу совсем.

      Я убрал темный завиток волос и поцеловал ее в розовое ушко.

      – Вы видите у меня в руке нож, – повела она плечом, как бы сбрасывая что-то, – сами не режете и мне мешаете.

      – Так уж и мешаю?

      – Конечно! Мы так хорошо беседовали. Я жду, что вы про себя расскажите. Я ведь совсем о вас ничего не знаю. Давайте назад, и это, – она подняла руку и покрутила ей неопределенно в воздухе. Этот жест видимо означал, чтобы все вернулось на круги своя. Я с сожалением отодвинулся на полшага.

      – Нет! Сядьте напротив. Ну, пожалуйста, прошу вас. Мне очень надо видеть ваше лицо. Я люблю на него смотреть.

      Я, сделав губы трубочкой, промычал что-то неопределенно-обиженное и, повинуясь, пересел напротив.

      – Вот теперь вы молодец! L’homme admirable! (Чудесный мужчина. фр.) – она нагнулась через стол и поцеловала меня.– Не дуйтесь. У нас уйма времени.

      Но она ошиблась. Как раз в это время послышались шаги у двери, заскрипели половицы крыльца, и кто-то постучался. Маша надув щеки закатила смешно глаза и приложила палец к губам.

      – Тс-с! Кто там? – зашептала она.

      – Не знаю, – ответил я тоже шепотом.– Если хозяйка – обойдется. У нас сонный час. Прикройте быстренько еду вон тем покрывалом. Я стулья унесу.

      Опять постучали, но более требовательно.

      – Что уж там! Придется впустить, а то подумает не бог весть что. Так будет лучше, – проговорила она.

      Я со вздохом пошел открывать. В проеме с обезоруживающей улыбкой возник Константин.

      – Сударь!!! Как я рад видеть вас в нашем забытом богом уголке! Не ожидал! Честно не ожидал!

      – Привет Костя. Сто лет!

      – Ты как не рад?

      – Хозяйка сказала? – вопросом на вопрос, уклончиво ответил я.

      – Она. Дай, думаю поручкаюсь зайду. Ну, показывай, жена, невеста?

      – Ну, тебе прямо всё и расскажи!

      – И расскажи и покажи. Да! Красавица! – он приложил ее руку к своим губам. – Константин. Старый друг Михаила, настолько старый, что он уже совершено, забыл меня и не удосужился заглянуть по соседству.

      – Мария Александровна, можно просто Маша.

      – Очень приятно сударыня. Чудесное у вас имя. Мое любимое. И матушку у меня так зовут. Если не прогоните,