Конвой. Сергей Фомичев

нигде.

      – Боюсь, в этом мясном ряду мы наши окорока не отыщем, – заметил Рыжий. – А закусить по ошибке орком что-то не улыбается.

      Он устало прислонился к повозке. Из распоротого мешка сыпалось тонкой струйкой пшено, намекая на избитые аллюзии о неумолимом течении времени и тленности всего сущего.

      – Заткни чем-нибудь, – распорядился возникший откуда ни возьмись Дастин и, не дожидаясь ответа, отправился с осмотром по периметру гуляй-городка.

      – Ещё одна такая придирка – и я решу, что командир меня недолюбливает, – пробурчал Рыжий, запихивая в дырку пучок уцелевшей травы.

      – Он не может простить тебе разлитого масла, – пошутил Волошек.

      Наёмники осмотрелись. Раны, полученные Дастином и Андалом, не вызывали опасений, а убитым конвой потерял только монаха. Его схоронили тут же на вершине холма. Рыжий подобрал обломки оглобли и соорудил из них крест.

      – Не добрался ты до Альмагарда, – произнёс он над могилой. – А мы теперь и не узнаем, зачем ты рвался туда. Ты обменял свою жизнь на жизнь командира, и тем самым выручил всех нас. И пусть твои грехи не перетянут добродетелей на божественном взвешивании…

      Пока хоронили монаха, пока собирали уцелевшие от огня стрелы, пока расцепляли фургоны и запрягали в них лошадей, Дастин спустился с холма и отправился к тому месту, где накануне совещались вражеские командиры. Внимательно осмотрев трупы, он снял с бригадиров металлические значки, после чего вернулся обратно.

      – Гуляйпольские, – заключил он, очистив медальоны от копоти.

      – Любопытно, что делают они так далеко от родных мест? – заметила Ксюша. – На них непохоже.

      – Да, странно, – кивнул командир.

      – Надо бы убираться побыстрее, пока дружки их не подоспели, – пробурчал Хельмут. – С таким пожарищем никакого другого сигнала и не нужно. Вся степь считай уже в курсе.

      – Пожалуй, – согласился Дастин и распорядился выступать.

      ***

      Они неслись по равнине, стараясь уйти как можно дальше от выжженной плеши, а при удаче и вовсе покинуть степь. Дождь противился бегству. Драконы поджарили пейзаж, но одолеть вселенскую сырость им не по силам. Лошадям требовался отдых, да и наёмники больше бежали рядом с повозками, чем сидели на них, хотя такое послабление животные особо не замечали. Поэтому, когда конвой углубился, наконец, в спасительный лес, Дастин объявил привал.

      Волошеку едва хватило сил, чтобы залезть под фургон, укрываясь от моросящего дождика. Готовить ужин, кажется, никто не собирался, даже костра не развели. Дастин взялся чековать первую смену, а прочие сразу завалились спать. И лишь голос Андала нарушал тишину.

      – Хитры твои штучки, колдун, – задыхаясь, говорил он. – Всё-то вы, чародеи, подлостью какой-то берёте, обманом. Всё бы вам глаза припорошить или яду подсыпать. Никогда открытого боя не принимаете. По мне – так ничего нет лучше честной стали.

      – Честная