Гром небесный. Ольга Болгова

ищущего заросшую тропу.

      Когда мы добрались до Хорсли-хауса и зашли в своё жилище, смутная идея, что родилась во мне под прячущейся луной, обрела вполне чёткие очертания.

      Глава 6

      Впрочем, все произошло совсем иначе, потому что никогда не следует строить планы и пестовать смутные, ничем не оправданные идеи. Два следующих дня мы спокойно трудились в помывочной – гости хозяев разъехались, и объём работы уменьшился. Возможно, думала я, удастся спокойно доработать до дня получения жалованья.

      Мистер Андертон застал меня врасплох, вечером, когда я со всеми предосторожностями спустилась с чердака, чтобы постирать белье. Доливая в мойку горячую воду из ковша, я не услышала, как он подошёл – вероятно, подкрался на цыпочках, удивительно бесшумно для столь крупного человека. Его объятия были так неожиданны, что я закричала от ужаса. Одной рукой он опять зажал мне рот, а другой стал задирать юбку, бормоча что-то вроде: «Я так долго ждал этого, так долго, а ты все хорошеешь и хорошеешь». Я билась в его руках, пытаясь вырваться, но он был очень силен. Я не сразу сообразила, что всё ещё держу в руке оловянный ковш, которым наливала воду. Ударила, не видя, куда попаду, с риском стукнуть себя по лбу, но по звуку удара, вскрику и ругательству, поняла, что достигла цели. Андертон издал звук, похожий на рычание раненого зверя, и отпустил меня. Я швырнула ковш в мойку и бросилась бежать, в ужасе полагая, что он погонится за мной и, поймав, разорвёт на части. Добежав до чердака, рухнула на кровать, пытаясь отдышаться. Сердце билось, словно жаждало вырваться наружу. Гленны в комнате не было. Побросав в саквояж вещи, поспешила вниз, надеясь не встретить никого по пути, и это удалось. Я не осмелилась заглянуть в моечную и, минуя ее, вышла из дома. Совсем стемнело, но в чистом небе светила луна. Промчавшись по дорожке меж грядок, я выскочила в калитку, мимо горгулий, и побежала по тропе, сама не зная куда, лишь бы поскорее уйти из этого дома, от липких рук Андертона. Мне казалось, что он преследует меня, вскоре настигнет, и тогда уже не спастись.

      Остановилась, лишь дойдя до развилки. Тишина и прохлада вечера привели меня в чувство. Я прислушалась, на всякий случай. Лишь шелест листьев и крик какой-то птицы вдалеке. Ни шагов, ни тяжелого дыхания. Силы вдруг оставили меня, и я села на траву около тропы. Впервые в жизни я ударила человека – если не считать той глупой пощечины, которой когда-то наградила незадачливого декламатора Петю Наумова. Ударила металлическим ковшом – возможно, у Андертона сотрясение мозга, а если и нет, то шишка и синяк обеспечены. И поделом… Мысли потекли пустым потоком, я думала о белье, оставленном в мойке, о Гленне, которая сильно удивится, не обнаружив меня утром, зачем-то вспомнила Гурского, от которого сбежала… Что делать дальше, куда идти? Можно попытаться дойти до коттеджа мисс Морас, но придется объясняться, да и не факт, что она пустит меня переночевать – вряд ли у неё найдётся свободное место. Но нужно идти, не сидеть же на развилке, где ни право, ни лево ничего не обещают. Я поднялась, постояла и пошла в сторону стены Адриана. Там началась история с Хорсли-хаусом, там и закончится.

      Стена, одетая в плющ и девичий виноград, освещенная