Оксюморон. Олег Викторов

недосягаемые для множества советских детей штуковины Лёха никогда не кичился. Наоборот, с малых лет отличался щедростью и мог запросто одарить одноклассника (чаще, всё-таки, одноклассницу) упаковкой фломастеров, пачкой жвачки или Чинганчгуком из коллекции индейцев. Чуть ли не инопланетные вещи по тем временам!

      – А я и не забывал! – постарался наполнить голос сарказмом, язвительностью и ещё бог знает чем, таким обидным, таким достающим до самой сердцевины души собеседника… Гортань, жаждущая влаги как земля после засухи, отозвалась лишь ничего не выражающим скрипом. Чтобы скрыть собственную неудачу, закашлялся.

      – Бухаешь, что ли? – хихикнул Лёха. Всегда был догадливым, сучонок! – Бросай ты это дело, борзописец ты наш ненаглядный, бросай. Ты ведь кто есть? Краса и гордость русской словесности! Так что, переставай алкашествовать и марш к столу. Рожай в муках нетленку или хотя бы просто шедевры, – ехидничал Ляхов.

      – Иди в жопу! – прошептал, кладя трубку рядом с телефоном. Сначала хотел вообще бросить её на место и вырвать шнур из розетки, да вот удержало что-то. Не иначе, желание ответить хлёстко и в масть, а для этого следовало восстановить форму.

      Шустро прочапал на кухню, не обращая внимания на сумасшедший ритм сердца, рванул дверь холодильника, как парашютист кольцо, и выудил с полки бутылку «Жигули барное». Пробку свернул мгновенно – знать бы имя гения, додумавшегося на пивные бутылки присобачивать закручивающиеся пробки! – и, пока ещё из горлышка шёл лёгкий парок, начал лакать горьковатую влагу как изголодавшийся вурдалак теплую кровь. И десяти секунд не прошло, как пустая тара отправилась в мусорное ведро. Приобретая бодрость с каждым шагом, вернулся к телефону.

      – Аллё-аллё! – верещала трубка. – Ты меня слушаешь?

      – Ещё как!

      – Тогда повтори мою последнюю фразу.

      – А мою последнюю фразу услышать не хочешь?! – в нем пробуждались силы к сопротивлению.

      – Ладно-ладно, не фырчи. Ровно через три недели – отметь в календаре! – наш легендарный десятый «А» собирается.

      – С чего это вдруг? Лет сто не собирались.

      – Так вот потому, что долго не виделись, и решили. Да и юбилей, как ни крути. К тому же, февраль – месяц встречи одноклассников. Короче! Через три недели, в субботу, в шестнадцать нуль-нуль собираемся в ресторане «Робин Гуд». Слыхал о таком?

      – Доводилось. В Шервудском лесу разбойничал, с Ноттингемским шерифом разборки учинял.

      – Остришь? Уже хорошо! Я про ресторан.

      – Я по кабакам не шастаю, и…

      – Можешь не продолжать! За час… Нет, лучше за полтора до сборища я за тобой заскочу. Дресс-код, сам понимаешь. Костюмчик с галстуком найдёшь?

      – Как раз с выпускного где-то завалялся. И вообще, меня не интересуют бывшие одноклассники. Тысячу лет их не видел и ещё столько же не собираюсь. Никуда я не пойду!

      – Уверен? Или свободной наличности не хватает? За это не переживай. Ресторан принадлежит