Черные матрешки. Натали Якобсон

а ковры пылесосить. Для женщины, которая вечерами спешит по театрам, домашнее хозяйство становится слишком обременительным. Максим с детства привык жить и без занавесок, и без ковров. В окно можно было выглянуть сразу, не приподнимая штору. Внизу лежал пустой детский городок. Хоть в пять утра соседские детишки мирно спят, а не визжат под окнами. И то хорошо! Максим уже хотел отойти от окна, как вдруг заметил, что возле песочницы лежит что-то громоздкое, похожее на брошенные мешки. А за чертой детской площадки толпились люди в полицейской форме. Кажется, там действительно что-то серьезное стряслось.

      Матрешка, которую Максим вчера принес домой, стояла на книжной полке и щурилась на хозяина комнаты недобрыми сверкающими глазками. Когда это глаза ей будто успели подвести блестками? Вчера личико матрешки было бледным, а сегодня оно такое яркое, красивое и почему-то надменное. Из-за того, что уголки губ немного изогнуты вверх, матрешка кажется какой-то зловещей.

      Максим даже не помнил, как поставил ее на полку. Кажется, он оставил ее вчера вечером в кармане пиджака. А она стоит среди книг и ехидно улыбается. Наверное, он просто забыл, как ее сюда поставил. А может это мама зашла ночью в его комнату, нашла ее и поставила на полку. Мать требовала, чтобы задвижек на межкомнатных дверях не было. Ее это обижало. Мама хотела всегда быть полноправной хозяйкой дома и входить, куда ей вздумается и когда вздумается. Из-за этого Максиму иногда казалось, что он живет в аду. Даже в своей комнате нельзя было посидеть в одиночестве. Мама в любой момент могла нагрянуть с какими-то придирками или требованиями. Да и отец не лучше. Ничего, скоро он заработает на первый взнос на собственное жилье, если только сможет выполнить заказ в срок.

      Максим в спешке оделся. Ему удалось занять кухню первым и приготовить себе немного лапши. Если бы мама проснулась первой, то на кухню было бы не пробиться. Все плиты были бы заняты приготовлением травяного чая и еды для диабетиков. Родители умудрились превратить кухню в мусорное место, где даже стол был застелен старыми газетами поверх скатерти. Максим многократно пытался настоять, чтобы все было, как у людей, но его попытки пропадали втуне. Родители считали, что берегут скатерть, накрывая ее газетами. Они даже не замечали, что когда газеты пачкаются, скатерть под ними тоже портится. Уж лучше бы оставили одну скатерть или одни газеты, или вообще пустую столешницу. А то у кухни какой-то нищенский и немного сумасшедший вид. На полу и столе громоздятся пустые банки и бутылки, которые отец отказывается выкидывать. Под столом мать устроила склад старого тряпья, которое тоже выбросить нельзя. В кухне есть сразу два холодильника, а вот приличных продуктов ни в одном нет. Однако все полки чем-то завалены. Если Максим купит какую-то еду, то положить ее будет негде. И как тут жить! Он ощущал себя в родительской квартире, как в мышеловке, а деваться больше было некуда.

      – Ничего, скоро все наладится, – утешал себя Максим, уходя из дома. Он заметил, что к соседям уже стучаться с допросом полицейские.