История моей жизни, или Полено для преисподней. Е. Б. Глушаков

он относится с уважением и сетует на то, что мало издаюсь. Призывает к большей активности. И всякий раз при встрече что-то читает из своего, а более расспрашивает о литературной жизни Москвы, к которой я не имею никакого отношения.

      Был он знаком со Шварцем, Сомовым, Окунем… Помню первую нашу встречу в комнатке гомельской поэтессы Нины Шкляровой. Тогда я, для знакомства, прочитал своё стихотворение «Моё сотворение мира» и маленький, немощный Юрий Фатнев набросился на меня с кулаками.

      Почему это стихотворение моей студенческой поры привело его в такую ярость, не понимаю и сейчас. Но тогда его прямо-таки трясло.

      Живёт Юрий один в рабочем малосемейном общежитии по соседству с изрядным числом алкашей и пьяниц, которых люто ненавидит. Зарабатывает на пропитание незамысловатыми пейзажами собственного письма, которые сам и продаёт на рынке. Изредка его навещают бывшая жена Елена и дочь Олеся.

      Человека, более погружённого в творчество и вообще в искусство и литературу, я не встречал. И более нищего – тоже. Ежедневный посетитель Библиотеки им. Герцена, что на проспекте Ленина неподалёку от его дома, вечно завален Юрий альбомами и журналами. Следит за периодикой обеих столиц как российской, так и белорусской.

      И пишет, пишет…

      Случалось мне бывать и на Гомельском литературном салоне, что собирается в каждую последнюю среду месяца. Гомельской культурной элитой стихи мои воспринимаются не без воодушевления. И даже хвалимы. Но до сих пор ни единой строчки не напечатано ни в одном из местных изданий. Посему видно, что Гомель – воистину моё отечество.

      Семейные скандалы

      Семейные скандалы – явление типическое и, полагаю, не только в России. Сколь бы лилейно не относились супруги друг к другу, всё равно со временем, как бы от трения эбонитовой палочки о шёлковую тряпицу, накапливается между ними электрическое напряжение, и грозовой разряд, именуемый ссорой, становится неминуем.

      Вот почему даже со стороны самых тихо-живущих интеллигентных и культурных соседей то и дело раздаются звероподобные вопли; доносится шум беготни, грохот падающей мебели и звон разбиваемой посуды.

Сама и перебинтовала

      Вот и мне с малых лет довелось быть свидетелем бурных родительских ссор, не слишком частых – с периодичностью в два-три года. Был случай в Черткове, когда мама, защищаясь, пустила в ход лежащее возле печки берёзовое полено и серьёзно поранила плечо отца. Впрочем, сама тут же обработала рану йодом и перебинтовала.

      А в Бобровичах дело и вовсе дошло до сбора чемоданов… Разъезд? Развод?

      Отец на коленях умолял маму о прощении. Помирились. На всю драму хватило одного дня. Темперамент родителей и добрая их отходчивость в молодую пору не предусматривали более длительных коллизий. Однако прецедент не забылся, и при случае мама напоминала отцу об его униженных мольбах и своей тогдашней решимости расстаться.

      Естественно, что рукоприкладство, чаще всего исходившее от родителя, вызывало у детей страх и сочувствие маме. Конец семейным потасовкам положил брат. Невысокий ростом, был он широк в плечах и силён. Ещё в школьную пору занимался классической борьбой и на ковре