Как я обстрелял Соединенные Штаты Америки. Станислав Аверков

может быть «зарыт» в «наземке». Третьи доказывали, что если виноват бортовой прибор, то в Харькове дефект в нем может быть и не выявлен на стенде по простой причине – харьковский стенд и полигонный могут отличаться в какой-то степени. Четвертым не нравились вообще исследовательские работы на полигоне, так как их место в лаборатории и кроме того исследования резко удлинят время испытаний ракеты, а в сложившейся ситуации на исследования может пойти только безумец. Дебаты затянулись до полуночи.

      Вернувшись в гостиницу, я с удивлением обнаружил, что из номера исчезли вещи Левы.

      – Наверное, все-таки уговорил Галася и улетел в Днепропетровск, – вздохнул Аркаша Кречмер, – это мне надо было отпроситься первым. К нашим томским бортовым батареям электропитания претензий не было и нет! Ну да уж ладно, чему бывать, того не миновать. Выпьем за то, чтобы чума обратилась в блеф!

      Блеф блефом, но в ту ночь, честно говоря, мы завидовали Льву. Он уже в родной семье, а нам надо было постараться заснуть на пустой желудок в условиях чумной неопределенности. Вроде все о ней говорят, а она не приходит.

      В последующие два дня Галась разрывался между испытаниями на площадке и добываниям сведений о работе специальной объединенной медицинской комиссии Министерства обороны и Минздрава СССР. Наконец-то, наступил день, когда призрак чумы бесследно расстаял и мы на дружеском застолье подняли граненые стаканы за то, что наш коллектив выстоял в полигонной панике. Как мы тогда были безмерно счастливы!

      Особое удовольствие доставило нам то, что высокопоставленные медицинские авторитеты установили, что чумой в казахском ауле даже не пахло. Верблюд съел ядовитую колючку и сдох. Его тушу владельцы разделали, плохо проварили, съели и отравились. Верблюд из Тюра-Тама сдох тоже не от чумы. Он попал под локомотив, переходя рельсы. В госпитале причина смерти больного была иной, хотя симптомы болезни были сходны. В чуму бы никто и не поверил, если бы в центре Великой Степи не существовали ее природные очаги и переносчики заразы – мелкие грызуны-суслики.

      Все стало на свои места. Никто не болел, не умирал. Из водопроводных кранов лилась вода. Магазины, столовые, буфеты работали исправно, Лишь в курилках еще некоторое время рассказывали «чумные» анекдоты. И о них вскоре забыли, ибо все мысли теперь были заняты испытаниями.

      К началу сентября «орбиталка» было подготовлена к запуску. Пуск прошел успешно, хотя отклонения от точки падения головной части на Камчатке были.

      И снова разгорелся спор о причинах отклонения. Но он происходил уже не на полигоне.

      Перед вылетом мы зашли в медсанчасть. Капитан Братковский выдал нам справки. Ее я храню уже много лет. Сколько переживаний было связано с ней!

      Но главный удар судьбы нас ждал в Днепропетровске.

      Когда я вошел в наш отдельческий зал, меня отозвали в сторону:

      – Аверков! Мы тут собираем деньги на похороны. Сколько ты дашь?

      – А кто умер?