Человек в зеленой лодке. Екатерина Юдушкина

арбузом шарахается внутри тебя созревшее от ожидания сердце.

      …Егор, ликуя, приплясывает у машины. Я приехал. Из дома выходит мама, становится возле внука. Вдвоем они ждут, пока я достану из багажника пакеты. Два белоголовых ландыша в разной поре.

      Отдаю Егорше куклу:

      – Для Ники. Купил сегодня.

      Кукла хорошая: длинноногая, одета как б… Сын, довольный, неловко держит куклу в руках и счастливо улыбается. Завтра у Ники день рождения. Это событие.

      Здесь, на даче, у Егора друзья – дети с соседних участков. Мальчик Андрей, ему четыре, в любую погоду в трусах и майке – родители закаляют. Он немногословен и прост, часто соплив, видимо в результате закаливания. Две девочки – Даша и Лиза. Они сестры, старшая ровесница Егору, а младшей около трех. Обе болтушки такие, что у мамы от них болит голова. Длиннющие скороговорки младшей сестры переводит старшая.

      – Аей, псалуста, мне таканчик истой ички!

      – Даша, что она говорит?

      – Водички просит чистой…

      Егоркина жизнь здесь проходит между девочками, сварившими у бочки «суп», и теплицей, в которой Андрюха, тяжко обливаясь потом, выкопал «гараж». Друзья старательно репетируют жизнь, изучают это кукурузное поле. Пока они вместе и светит солнце, отыскивают в нем ходы и тропинки, определяют ориентиры и сверяют карты, чтобы потом, оставшись в одиночестве при ущербной луне, не блуждать слишком долго и не слишком громко реветь.

      Я купил им цветную палатку, красно-желтую имитацию дома и жизни. Мама постелила внутри одеяло – вылинявшую имитацию тепла. Они забиваются туда вчетвером и играют в тесноте. Мне нравится сидеть под вечерними банными дымами и слушать эту возню человеческих кутят, которые визжат, хохочут, ссорятся, ревут и опять смеются. Мне нравится, что все мои трудные мысли здесь исчезают, как исчезают в сумерках белые, в машинках, Андрюхины трусы.

      Забежав в дом, Егор укладывает упаковку с куклой на видное место. Месяц назад наша дачная идиллия была грубо нарушена. Случилось это внезапно. Подул ветерок, потом будто зазвенели мониста или ударились друг о друга тонкие серебряные браслеты… Егор замер и вытянул шею. С той стороны рабицы, у соседей, заскользило вдоль капустной грядки необыкновенное существо. Все такое длинное: ноги, волосы, ресницы. Все – от тончайших щиколоток до абриса блестящего лба – создано резцом гения. Каштановые волосы струятся по плечам и спине, карие глаза загадочно лучатся. Егор впечатлился. И зовут Никой. Вероникой. То есть такая девочка, конечно, не может называться просто Машей там или Настей.

      Обычно Нику передает к нам через забор ее дедушка. Пройти из калитки в калитку недалеко, но через забор все равно быстрее. Я принимаю ношу крайне осторожно, дабы не покоцать эту неземную красоту о колючий край рабицы. Егор стоит рядом – волнуется… Заполучив красавицу, уводит ее в глубь сада.

      – Садитесь есть, – у мамы уже все на столе. Улыбаюсь. Вечер пятницы наступил.

      Когда воздух остынет и начнет наливаться сиреневой свежестью, мы сядем с Егором на лестницу на веранде