Человек в зеленой лодке. Екатерина Юдушкина

событий.

      При этих словах Юрий Николаевич резко взглянул на нее, словно бы рассердившись. И тут же сам как будто испугался своей реакции.

      – Как же так? – спросил он. – Я сюда ехал в надежде на помощь…

      – На помощь?

      – Да. У меня же, – мужчина со стеснением глянул на Диму, словно бы ища у него поддержки, – у меня же дисплазия кишечника, полипы там большие. Давно, много лет уже, наверное. Я не знал. А живот болел все время, ну и другие проблемы… Врач сказала, что надо оперировать, еще немного – и это на девяносто девять процентов будет рак. И она сказала, что нужно срочно ехать в Симферополь. И там лечиться. Но я не мог поехать – не на что. Она выписала лекарств… на кучу денег, а у меня пенсия восемь тысяч. Как я могу их покупать? А врач все время говорит: не тяните, езжайте в Симферополь. И вот ваш… Артем, вы говорите… сказал, что билеты мне сюда купят, гостиницу оплатят… и Анна Михайловна поможет с лечением… В больницу здесь, в Москве, положит… или деньгами…

      У Вики кровь отлила от лица. Дима стоял рядом и молчал.

      – Я этого ничего не знала, – замерзшими губами прошелестела Вика.

      Юрий Николаевич вопросительно смотрел на нее слегка запотевшими на холоде квадратными очками. Долго смотрел.

      – Так, – объявил Дима, – не будем нервничать. Если имелась договоренность, значит, решится вопрос. Скорее всего… Сейчас главное – встретиться. А там посмотрите. Поговорите с ней лично, все расскажете. Оно и уладится.

      И Вика, и Юрий Николаевич посмотрели на Диму с недоверием.

      Заняли свои места. Юрий Николаевич сел на лавку возле букета. Опустил голову. Маленькая шапочка, большая куртка, худые ноги в черных широких штанах и большие ботинки, немного круглые и немного квадратные. Не выдержав, Вика отвернулась и стала смотреть в другую сторону.

      Больше сорока минут не было никаких событий. Из служебного входа никто не выходил. Стали замерзать. Дима несколько раз тревожно оглядывал небо – зимний день быстро гас. Наконец Вике пришло сообщение от Олега: «Закончили. Темой недовольна. Сказала оч. мало. Моей части считай нет. Скоро выходит. Кажется». Минут через пятнадцать появился Андрей с камерой и поставил перекладину штатива на крест, начерченный Димой на заснеженном асфальте.

      Снова ожидание. Снова Юрий Николаевич, ходивший от холода кругами вокруг лавочки, сел на свое место. Вика чувствовала, что она все время тянет в себя замерзшие щеки с такой силой, что сводит челюсть. Все они теперь почти не отрывали взгляда с застекленного входа и серой двери внутри него.

      И вот она открывается, эта дверь. Первой выходит Черская. В умопомрачительной темно-синей шубе. Внутри предбанника Вика разглядела только густой мех воротника и изящную, стройную линию плеч: тело шубы сшито из другого меха, тонкого, имеющего переливающийся муаровый рисунок. Что это за мех, интересно? За актрисой спешит ее помощница. Вот Черская открывает стеклянную дверь и выходит на крыльцо. Видит приготовленную для нее сцену. Замирает. Шуба, оказывается, длинная, до середины икры, чудесного кроя, перехвачена поясом