Оскар. Евгений Толкачев

по кругу, в тщетной попытке обогнать время и везде успеть.

      Лицо одного из гастарбайтеров показалось Оскару смутно знакомым. Оно походило… на лицо Гойко Митича. Кумира советских мальчишек 70-х.

      Оскар оказался не исключением: он был зачарован смелостью и ловкостью югославского индейца; его мускулистым телом, чеканным профилем. Картины с участием Митича Оскар знал наизусть. В дни школьных каникул их показывали почти во всех кинотеатрах города. Краснокожим отвели утренний сеанс – 10.00.

      Оскар тщательно изучал в газетах анонсы на неделю и носился по Москве: «Орион» на Преображенке, «Перекоп» на Каланчёвке, «Севастополь», «Орленок», Дом Культуры им. Русакова, « Барс», «Ладога» в Медведково. Билет стоил 10 копеек, вполне по карману обычному пацану, поэтому Оскар старался не пропускать ни одного фильма.

      Первым делом Оскар мчался в буфет, где продавались его любимые эклеры. Заглотив по-быстрому несколько штук, он переключался на пломбир с двойным сиропом, от которого сладко и больно ныли передние зубы, а потом, если оставались деньги и место в животе, запивал всю эту вкусность грушевым лимонадом.

      Любимое меню его детства.

      Потом Оскар входил в зал, который кашлял, перешептывался, грыз семечки, сморкался, отыскивал свое место и садился.

      В Доме Культуры на лепном потолке красовалась изумительная люстра из хрусталя. Сидеть под ней было страшновато – вдруг оборвется? Задрав голову, Оскар гадал: удастся ли спастись, или, его тоже расплющит сверкающая махина? И с облегчением приходил к выводу, что третий ряд вне зоны бедствия. В кинотеатрах первые ряды отданы детворе – это незыблемое правило. Так что никаких тебе люстр, теток с высокими причисами, или толстяков, загораживающих экран.

      Но вот, гас свет, гас медленно, словно закат, чтобы глаза могли настроиться на грядущую темноту, раздавался скрип тяжелого занавеса, бархатные шторы, навевая приятную прохладу, раздвигались…

      У Оскара от предвкушения бежали по спине мурашки. Еще несколько секунд тишины, разбавленной шуршанием конфетных оберток, и наступит МЕЖВРЕМЕНЬЕ.

      Параллельный мир. Его мир. И он входил туда с наслаждением.

      Потом, когда картина захватывала целиком, беззаботность и сиюминутное удовлетворение сплетались в мерцающей темноте кинозала в более высокое чувство. В те времена, художественные фильмы обязательно несли смысловую нагрузку и Оскар, сопереживая героям, погружался в безудержные фантазии о том, как станет мужественнее и благороднее.

      Оскар выходил из кинотеатра – слегка обалдевший. Он уже вроде бы и вернулся в реальность, но какая-то его часть все еще оставалась в мире грез, где добро всегда побеждало зло, где сильные и храбрые люди защищали бедных и слабых, а не наоборот.

      Именно здесь он 12 раз посмотрел «Неуловимых мстителей», вестерн «Золото Мак-Кенны» с Грегори Пеком и роскошной песней В. Абадзинского (на днях этот вестерн показывали по кабельному, но Оскар уснул перед экраном еще до начала, а проснулся