Грани миров. Алексей Ведёхин

конечно: лежать в больнице – это так скучно! На приключения потянуло! А ты думал, в аду не умеют шутить?!

      – Я… Я в АДУ?!!!

      – Лицемерие – один из семи смертных грехов. Или ты забыл?

      – Но я молился!!! Ходил в церковь! – Норт был страшно напуган: будущее не могло его не тревожить. – Разве этого не достаточно?

      – Да ты приятель, похоже, спятил! Считаешь свои молитвы, галочки в блокнотике, небось, ставишь?! Лучше бы считал свои хитрые улыбочки и саркастичные словечки, слетающие с твоего шаловливого язычка, а их немало набралось за время твоей деловой активности!

      – Каждый зарабатывает, как умеет! – возмутился Норт. – Не моя вина, что люди мне верили! Я их об этом не просил!

      – Типичный ответ лицемерного засранца!.. Ну что, Норти? Может, повторим?

      – Что «повторим»? – в голове Норта прокручивались самые страшные варианты.

      – Поиски гомеопатической аптеки – злорадно рассмеявшись продолжил – Или тебе больше по вкусу наша прежняя программа? Могу вернуть тебя туда – поразвлекаться: в любой момент, стоит только пожелать!

      – Нет! – закричал Норт, мгновенно вспомнив, казалось, навсегда забытые кипящие котлы, страшных адовых чудовищ и прочие жуткости, которые составляли его послесмертную жизнь, пока, по чистой случайности, один из его мучителей не предложил облегченную программу для очень уставших грешников. – Лучше снова шутка!

      Голос Лауры Дрейзер, медсестры из окружной Пресвитерианской больницы, звучал, как всегда, буднично и невыразительно:

      – Мистер Игнис, время ставить капельницу…

      – Ммм… – простонал Норт, открывая глаза и хватаясь за внезапно разболевшуюся голову. – А сколько сейчас времени?

      – Половина первого.

      – Значит, я проспал завтрак?

      – Значит, проспали. Закатайте, пожалуйста, рукав, – вежливо, как всегда, попросила миловидная Лаура. Только теперь она стала ярко насыщенной брюнеткой.

      – Вы перекрасились? – с недоумением спросил Норт.

      – С чего вы взяли? – с резко проявившимся раздражением бросила Лаура.

      – Как же… – начал Норт и осёкся.

      Он надолго замолк, пытаясь разобраться в том, что, казалось бы, хорошо помнил. Разве не Лаура заходила к нему поздним вечером последнего январского дня с пышной прической голливудской дивы? Разве не она сказала ему что-то чрезвычайно важное?.. Нет, так и не припомнил… Она глянула с участием и сожалением, что ли. Да, он, кажется, в своих предположениях опередил время. Она только сейчас что-то порывается ему сообщить. И что же?.. Она поправила шланг и, вздохнув, поведала вполголоса, что все процедуры, которые прописали ему здесь, в больнице, бесполезны. При этом она таинственно улыбнулась, как будто точно знала, как излечить его опухоль.

      Он сразу понял это и с отчаянием спросил:

      – А что же мне делать?

      Её кто-то окликнул с коридора, наверно, дежурный врач; она заторопилась и ответила, уже выходя из палаты:

      – Зайдите на Лестерс-драйв в Гомеопатическую