Грани миров. Алексей Ведёхин

где-то неподалеку кто-то прошелся, хлюпая по лужам. Фадей резко развернулся, но не увидел ничего, кроме очертания массивного сарая на заднем дворе.

      – Вернись в дом, бестолочь! – с террасы послышался зычный окрик деда Михаила. – Слышь, что говорю?!

      – Мешается земля мокрая… вылезти только дай! – голос, будто придавленный, утробный и жуткий, слышался где-то в стенах сарая.

      – Вернись, тебе говорят! – окрикнул дед, заколотил в окно, да так сильно, что вот-вот разобьется.

      – Душно…

      Фадей не секунды не мешкая рванул к крыльцу. Пока бежал, чувствовал, что за спиной что-то происходит, будто что-то просыпается.

      Преодолев ступени, вбежал на террасу. Там ему Михаил Петрович подзатыльник и отвесил.

      – Говорю, в дом беги, а он, бестолочь, не слышит! Давай, живо в дом!

      – А ч-то эт-о т-там? – робко спросил Фадей.

      – Кому говорят? В дом давай! – не мешкая, схватил Фадея за локоть и потащил через коридор.

      – Что это б-было? Я слышал голос, не знаю, чей, из сарая… Что это? Т-там…

      Михаил Петрович ответил не сразу: возился где-то неподалеку. Вскоре Фадей услышал чирканье спичек и увидел мягкий приятный свет, идущий от масляной лампы, что стояла на журнальном столике, аккурат между двух старых плетеных кресел.

      На улице послышался чей-то зычный ор, жуткий и пронизывающий. Фадей весь сжался, ему хотелось прибиться куда-нибудь в угол, чтобы не дождь, ни то, что пробудилось в сарае, ни мрак этой чуждой деревни не настигли его.

      – Присаживайся, – Михаил Петрович, оставался спокойным. В его глубоко впавших серо-голубых глазах Фадей не видел ни страха, ни тревоги, только глубокую усталость и смирение. Дед подвинул лампу ближе к себе. – Я тоже его слышу.

      – К-кого его? – Фадей сильнее прижал к груди автомат, будто только через боль он мог хотя бы на секунду придавить панику.

      – Верлиоку. Это он там бродит под дождем, – пояснил Михаил, – высматривает чужаков…

      – Верлиоку? – робко переспросил Антон, с тревогой вслушиваясь в тяжелые хлюпающие шаги, будто от босых ног, топающих по неглубоким лужам.

      – Не великан из детской сказки, которую тебе когда-то читала твоя мамка. Надзиратель!

      – Над к-кем? – Фадей затаил дыхание, нервно сглотнув подкативший к горлу ком.

      – Над нами, Антон, – строго произнес Михаил Петрович, поднося руку к мерно потрескивающему пламени.

      Антон вжался в кресло, придавив ладонью рот, чтобы не закричать. Рука деда ссохлась, пожелтела, и полупрозрачная кожа обтягивала его тонкую скелетную кисть.

      – Как ты в дом мой попал, так и пропал… – пояснил мертвец, расслабленно откинувшись на спинке плетеного кресла.

      Антон смотрел на него и не верил: обтянутый пожелтевшей кожей скелет с пушистыми седыми волосами и бородой пялился на давно почерневшую от времени икону святого Иоанна Крестителя, висевшую на стене.

      ***

      Все осмотрели, товарищ