Век годами не измерить (сборник). Владимир Любицкий

не топись, в огороде баня!

      Не женись, не женись, мой милёнок Ваня!

      За два месяца до похода

      Москва, Кремль, 5 августа 1942 года

      Сталин в своем кремлевском кабинете читает почту. На одной из телеграмм задерживается особо. Потом нажимает кнопку и, услышав ответ ординарца, говорит:

      – Вызовите Наркомфлота Кузнецова.

      Потом встает из-за стола, закуривает, сосредоточенно обдумывая что-то. В дверях появляется заместитель председателя Государственного Комитета Обороны Молотов.

      – Входи, Вячеслав Михайлович… Вот, почитай.

      Молотов читает телеграмму, поднимает глаза.

      – Как по-твоему, насколько можно этому доверять? – спрашивает Сталин, хотя, похоже, и не ждёт ответа.

      – Берия говорит, наши разведчики сообщают то же самое.

      – Разведчики… Хотелось бы верить!.. А вот Рузвельту уж точно ни к чему вводить нас в заблуждение. Не так ли?

      – Думаю, вы правы.

      Постучав, входит нарком ВМФ Кузнецов.

      – Разрешите, товарищ Сталин?

      – Здравствуйте, товарищ Кузнецов. Тут нам от господина Рузвельта интересная телеграмма поступила… Читайте вслух, пожалуйста!

      Кузнецов читает:

      – «До меня дошли сведения, которые я считаю определенно достоверными, что Правительство Японии решило не предпринимать в настоящее время военных операций против Союза Советских социалистических Республик. Это, как я полагаю, означает отсрочку какого-либо нападения на Сибирь до весны будущего года. Будьте любезны передать эту информацию Вашему гостю»… Простите, гость – это Черчилль?

      Молотов замечает:

      – Конечно, Николай Герасимович.

      Сталин подходит к Кузнецову и, глядя ему в глаза, произносит:

      – Как вы считаете, товарищ Кузнецов, можем мы использовать эту информацию для усиления наших позиций здесь, на советско-германском фронте?

      – Безусловно, Иосиф Виссарионович! Сейчас английские конвои подвергаются особенно яростным атакам противника. А у нас…

      – Сколько на Севере наших кораблей?

      – К началу войны на Тихоокеанском театре у нас было 85 подводных лодок, в то время как на Северном – только 15. Правда, еще в сентябре 41-го мы перевели восемь подводных лодок Беломорским каналом в Архангельск и Полярное из Ленинграда. Позже, в апреле-мае 42-го года, три подлодки поднялись из Баку и Камышина вверх по Волге. В июле-октябре с Тихого океана Северным морским путем прошли лидер «Баку», а также эскадренные миноносцы «Разумный» и «Разъяренный».

      – Мало… Мало!

      – Так точно, мало, товарищ Сталин.

      – А можно, в связи с телеграммой президента США, ещё раз пополнить Северный флот за счет Тихоокеанского?

      – Некоторые командиры кораблей выступали с такой инициативой.

      – Вот и продумайте эту возможность.

      – Слушаюсь, товарищ Сталин!

      – Рискованная операция, – замечает Молотов. – По Северу уже не пройдёшь – льды не дадут.

      – Война, как ты знаешь, вообще мероприятие рискованное… Товарищ Кузнецов, сколько человек в экипаже подводной лодки?

      – В среднем около пятидесяти.

      – Хорошая