Обратная дорога. Юрий Ерошкин

илетний человек с суровым лицом и суровым взглядом тоже присматривался к своему «дитяти», прикидывал, как он может повести себя в какой-нибудь нештатной ситуации на дороге. Но разве всё предусмотришь, предугадаешь? Тут надо им вместе пуд соли съесть, как это было с предыдущей машиной Дольникова, тоже КамАЗом, с которым они понимали друг друга с полуслова.

      Между тем серое рязанское небо сменилось хмурым калужским, а в Подмосковье разверзлись хляби небесные. «Дворники» едва справлялись с потоками воды, Дольников чуть сбросил скорость, хотя особо и не гнал, спешить ему было некуда.

      Обратная дорога от Рязани, куда он отвозил щебёнку, до автобазы в Долгопрудном не такая уж и долгая. И каждый раз, когда Дольникову нужно было возвращаться этим путём, он, сделав небольшой крюк, непременно заезжал в Кубинку, где в старом бревенчатом доме жил Николай Кузьмич Егошев, дядя Коля, отец погибшего друга Ильи – Андрея.

      Ребята шоферили на дальних рейсах, возили различные грузы. Исколесили едва ли не всю Россию-матушку. Крепко сдружились, сроднились даже, словно братья добрые. В разные передряги попадали, но из всех выходили с честью. А это было неспокойное время, когда на дорогах шалили лихие людишки, сбиваясь с банды жестокие. Грабили фуры, убивали водителей. Не избежали нападения и Илья и Андреем. Пару раз, правда, уходили от бандитов и даже без особого урона для себя и груза, а на третий тормознул их наряд ГАИ. Здесь, где по обеим сторонам трассы стоял лес густой, отродясь не бывало этого поста. Ребята почуяли неладное, но всё-таки остановились по взмаху полосатого жезла в руках одного из «гаишников».

      Илья, прихватив для спокойствия монтировку, вышел из кабины. За ним, поглядывая по сторонам, спрыгнул и Андрей, под курткой сжимая рукоять пистолета, травматического. И тут из близлежащего леска, перепрыгивая через неглубокий овражек, ринулись к ним трое с обрезами наперевес. Один из них уже навёл его на стоящего к нему спиной Илью, но Андрей успел толкнуть друга, а сам, оказавшись на его месте, упал, сражённый пулей.

      Лежать бы рядом и Илье с прострелянной головой, да на счастье его нежданно вдруг подрулил свой брат дальнобойщик, да на двух фурах. Быстро оценив ситуацию, не струсили, пришли на помощь. Бандиты, не ожидавшие подмоги, быстренько растворились в лесу, оставив лежать одного из своих на дороге, которого Илья успел угостить монтировкой по голове. Преследовать их не стали, небезопасно это было, на пулю шальную никто нарываться не хотел.

      Вызвали милицию, скорую помощь. Андрея довезли до ближайшей больницы, сделали операцию, сказали, что прошла она успешно. Но на утро он умер…

      С горестной вестью этой о смерти сына и приехал Илья первый раз в дом Егошевых. С тех пор вот уже шесть лет при каждом удобном случае, а иной раз и в дни выходные, приезжал Илья к дяде Коле, которому он стал как бы вместо сына.

      Хозяин, спасённого столь высокой ценой груза, отличил Илью, поднял зарплату и предложил подыскать себе нового напарники. Но разве кто-то мог заметить Андрея? Стать ближе Илье, чем был он? Никто и никогда не смог бы этого сделать. А поступить иначе было для Ильи всё равно, что предать память друга. Илья уволился из фирмы и устроился на автобазу, что находилась в городе Долгопрудном. Возил на недалёкие расстояния щебёнку, кирпич, песок – много чего возил.

      …А дождь всё хлестал и хлестал в стекло. По ухабистой, разбитой поселковой дороге подрулил Илья к дому дяди Коли. В одном окошке, задернутом ситцевыми занавесками, горел неяркий свет. Николай Кузьмич по стариковской привычке, выспавшись днём, не ложился едва ли не до рассвета, гонял чаи, вспоминал сына, жену, за год после смерти Андрея, сгоревшую, как свечка. И всегда ждал приезда Ильи. В мороз ли лютый, в лето удушливое или, как теперь в слякотную осень.

      Обнялись, оглядели друг друга, прошли в горницу. Николай Кузьмич совсем одряхтел, с трудом передвигался, но не жаловался. Печь была жарко натоплена, дядя Коля любил тепло. Илья как всегда приехал не без гостинцев, за что Николай Кузьмич корил его каждый раз: у него всё есть, к чему ему продукты из города!

      Быстро собрал на стол, картошка была ещё тёплая, томилась в печи в горшочке. Тут же капуста собственного посола, огурцы солёные, ветчина. Ну и бутылка беленькой: сам Николай Кузьмич к зелью был равнодушен с некоторых пор, но пол-литра всегда держал для гостей.

      – Ты же у меня заночуешь? – спросил он, разливая водку по стопочкам, чтобы выпить на помин души Андрея и супружницы своей Марьи.

      – Если не прогонишь, дядя Коль. Намаялся сегодня что-то, устал, – сказал Илья, поднимая стопку.

      – Ну, помяни Господи рабов твоих Андрея и Марию в царствие Твоём.

      Изголодавшийся Илья, в дороге не удалось перекусить, налегал на еду, Николай Кузьмич чаёк попивал и с удовольствием смотрел, как навёртывает Илья: любо дорого смотреть, когда молодой мужик, работяга, после дня трудового хорошо и с аппетитом кушает. А сам про Андрея своего рассказывал.

      Все эти рассказы из детства, юности, из армейских времён друга Илья слышал уже десятки раз, но никогда не отмахивался: мол, знаю об этом, дядя Коля, говорил ты уже. Напротив, слушал внимательно, точно в первый раз, переспрашивал там, где старик