Время терять и время находить. Кирилл Эдуардович Коробко

из двадцатого века… Он вспомнил, что он потерял… но сказать это епископу и рыцарю почему-то не решился.

      Он сказал сдавленным голосом:

      – Вы знаете, друзья мои, эта болезнь настолько вышибла меня из колеи…что… Я практически ничего не помню. Боюсь, вам придется учить меня заново…

      Отправление

      Яков подошел к дверям в пиршественную залу. Он был бос, одет в грязную холщовую тунику, в руке держал сучковатый посох. На груди, поверх туники, болтался палисандровый крестик, на простом, мочальном гайтане. Стоящие перед дверью рыцари, в полной броне, с интересом уставившись на Якова, но не заступили ему дорогу. Он счел это, как разрешение войти, и потянулся к массивной ручке.

      – Не советую вам соваться туда, ваше высочество, – прогудел из-за забрала добродушный голос того, что стоял слева.

      Из-за двери неслись пьяные вопли. Громче всего слышался рокочущий бас короля.

      Яков внимательно посмотрел на рыцаря слева. Из-за решетки на него, улыбаясь, смотрели карие глаза.

      Чувствовалось, что этот человек к нему расположен.

      – Почему же? Я должен увидеться с дядей.

      Рыцарь издал звук, который Яков счел за смешок. Он поднял руку и открыл забрало.

      – Ваш дядя сейчас не в том состоянии, чтобы дать вам аудиенцию, – ответил рыцарь. – Его величество с самого утра предается возлияниям. Боюсь, показавшись ему на глаза, в этом рубище… вы только вызовите его гнев!

      Яков, за прошедший месяц, уже немного освоился в этом огромном дворце, а многих рыцарей знал по именам. Он узнал сэра Валентайна.

      – Дорогой сэр Валентайн, – как можно сердечнее сказал Яков, – я хочу увидеть дядю, чтобы попрощаться с ним. Я отправляюсь в паломничество.

      Глаза сэра Валентайна выразили удивление и уважение. Второй рыцарь с интересом прислушивался к диалогу. Сэр Валентайн сказал почтительно:

      – Вот как, ваше высочество? Это весьма благочестивый поступок! Полагаю, вашего дядю все же следует поставить в известность.

      – Может быть, отложить аудиенцию до утра, ваше высочество? – вмешался второй рыцарь.

      Яков повернулся к нему. Тот тоже поднял забрало. Лицо было незнакомо Якову.

      – Вчера мой дядя тоже предавался возлияниям, – возразил ему Яков. – С самого утра. И сегодня, как видите, тоже празднует. Боюсь, завтра повторится та же история. – Он помолчал, разглядывая рыцаря. – Прошу простить, меня, любезный сэр… я… эээ…после болезни многого не помню. Не угодно ли вам назвать мне ваше имя?

      Тот ответил, попытавшись поклониться, что не очень то удалось в броне:

      – Я сэр Оливер Стоун из Йоркшира.

      Яков вернул ему полупоклон, вгляделся ему в лицо, запоминая.

      – Благодарю вас, сэр Оливер. Думаю, любезные сэры, нынешний час не лучше и не хуже, чем любой другой, для получения аудиенции у моего дяди. Поэтому прошу пропустить меня.

      Сэр Оливер пожал плечами, насколько позволяли доспехи.

      – Мы вас и не задерживаем. Мы с сэром Валентайном не имеем указаний – пускать или не пускать вас в пиршественный зал. По правде